Я выдохнула ему в губы и зажмурилась. И… ничего не почувствовала. Совсем. Ни приятной дрожи, ни волнения, ни бабочек в животе — ничего.

Я столько читала про поцелуи, что они волнуют, заставляют мурашки бежать по коже, а сердце трепетать. Ведь так и было в тот единственный раз, когда меня поцеловал мужчина.

Когда меня поцеловал командор.

А сейчас ничего.

— Прости, — я сомкнула губы, опустила глаза и повернула голову в сторону.

Том почувствовал моё настроение и поднялся. Подал мне руку, помогая встать. Я чувствовала, как мои щёки начали гореть от смущения.

— Том, я… — попыталась оправдаться. Смотреть на него мне было стыдно. — Не знаю даже, что нашло на меня.

— Сожалеешь? — негромко спросил он.

Да. Но мне так не хотелось обижать его, ведь именно это я сделала бы, если сказала, что сожалею.

— Нет, но я… не знаю, о чём я думала.

— Раз не сожалеешь, то уже хорошо, — Том улыбнулся и подмигнул мне, а я почувствовала к нему благодарность за то, что с ним так легко.

Вот именно. Легко. Надёжно. Хорошо.

Том — человек! Землянин!

Молодой, красивый, сильный. И я ему нравлюсь — тут уж совсем нужно быть глупой, чтобы не понять. Но при этом он не наглеет и не напирает. Да и Шейн тогда, думаю, про свидание не просто так сказал. Они ведь друзья.

Тогда почему я не могу влюбиться в него? Выбрать его?

Это ведь моё право по рождению — выбирать себе партнёра!

— Можем закончить тренировку, если хочешь.

— Да, спасибо, — я решилась поднять на него глаза. — У меня сегодня и в госпитале много дел.

— Хитрый способ закончить пораньше тренировку, — он подмигнул, и я не смогла не улыбнуться. — Больше не сработает. Но ты продолжай пытаться.

Он перевёл всё в шутку, и теперь мне не придётся краснеть, когда увижу его в следующий раз. Ну… не сильно, по крайней мере.

Славный он всё-таки парень.

В душевой я позволила себе немного задержаться. Помылась быстро, а потом просто стояла под тёплыми струями, пока не кончилася мой лимит воды. Впитывала кожей каждую каплю, вдыхала влагу лёгкими так глубоко, как могла. Крепко зажмурилась, потому что подступили слёзы. Злилась на себя.

Что, если командор прав? Что, если выбор для меня исключён?

Но ведь я могу не выбирать вовсе. Быть одной не плохо. Меньше боли, меньше страха за близких. Это ведь тоже выбор.

Какой-то своей частью я понимала, что просто сопротивляюсь. Пытаюсь отрицать и бороться с неотвратимым. Но выдержу ли?

Метка тихо пульсировала, едва ощутимо, но не давала забыть о ней. Будто тихо шептала: “Отпусти… отпусти… ты всё равно бессильна”

Весь день я работала в госпитале. Дел было много. Дику Мэдису стало значительно легче, и я выписала его, утвердив решение у Ховарда. Проинструктировала, как и когда пить таблетки и когда нужно показаться на контрольный приём.

Убралась у наших крыс и взяла у них кровь на анализ, распределив пробирки по контрольным группам. Сложила пакеты для мобильных аптечек для вылазок. Пересчитала жгуты и комплекты перевязочных материалов. Осмотрела выздоравливающего после кишечной инфекции ребёнка миссис Робин.

В общем, я старалась занять себя по полной программе, только бы не думать и не ощущать это покалывание в шее. Отвлечься хоть как-то. Загрузить себя работой.

К вечеру так устала, что едва ноги волокла в свой отсек. Даже обрадовалась, ведь усталость должна была помочь мне поскорее уснуть.

Но я обманулась. Нина сегодня снова дежурила у хлебных печей до двух ночи, и я легла одна, выключив свет. И даже начала уплывать в сон, когда вдруг почувствовала это.

Странный жар, что стал разливаться по телу. Не болезненный, как во время действия адаптационной сыворотки, но по-своему мучительный.

Сердце билось быстрее, у линии волос сзади на шее выступил пот. Я будто не могла найти себе места в постели. Всё тело ныло и горело, внизу живота тянуло.

Это было странно, потому что месячные должны были пойти нескоро.

Может, я заразилась от ребёнка миссис Робин?

Но это было не похоже на кишечную инфекцию. Совсем не похоже.

Кожа стала странно чувствительной. Во рту было сухо и хотелось пить.

Словно я была больна.

Я встала с постели и подошла к зеркалу, включив свет. Мои глаза блестели, как при лихорадке.

А потом я потрогала метку и обнаружила, что она стала крупнее и как-будто нагрелась.

Неужели моё состояние было связано с ней?

Я умылась ледяной водой и снова легла. Но стало только хуже.