Шрифт:
На губы немного розовой помады. Захожу в свою комнату и неожиданно на постели нахожу темную одежду, вместе с абайей.
– Сегодня в наш дом придут гости, возможно сам шейх пожалует, поэтому нужно встречать гостей достойно, - вещает Фатима, указывая пальцем на покрывало, в которое я должна укутаться.
– Хорошо. Мне это надеть прямо сейчас?
Поясняю скупо, и Фатима пожимает плечами, при этом обильные украшения вновь позвякивают.
Хозяйка дома моего отца сегодня наряжена, вернее разряжена в пух и прах. Скорее всего опустошила всю шкатулку с драгоценностями и сейчас обвешена всевозможными золотыми цепями, браслетами, кольцами.
Сама надела фиолетовое платье и покрыла голову хиджабом, который лишь прикрывает, но никак не скрывает.
– Можешь прямо сейчас, чтобы не тратить время на лишние переодевания, а оставшиеся часы потратить на помощь сестре и вообще у нас в доме рук не хватает. Тупая Айша разбила мне сервизные тарелки. Теперь будет до конца жизни отрабатывать, старая кляча!
От этих слов подрываюсь. Сразу же понимаю на кого именно так орала Фатима. Моя добрая няня не достойна подобного отношения.
Поэтому я подаюсь вперед и резко выговариваю.
– Ты ничего не будешь взыскивать с этой женщины. Ты меня поняла, Фатима?
От моего порыва жена моего отца вздрагивает и даже глаза распахивает.
– Ты забываешься, Мелина, - выговаривает, сжимая губы.
– Нет. Это ты заблуждаешься, Фатима. У тебя в доме моего отца прав особо нет. Ты из себя что-то воображаешь, но. Ты так и не родила моему отцу обещанного наследника, которым его привязала к себе, и сейчас ты позволяешь себе так вести себя с людьми, которые всю жизнь верой и правдой служили моей семье. На это, Фатима, у тебя прав нет. Я – дочь Мустафы аль Алмаса.
– А я его жена, Мелина. Не зарывайся.
– Ты всего лишь его сожительница! Фатима! Не мне напоминать тебе про наши законы. Так что сбавь обороты и не смей оскорблять людей, которые по возрасту вдвое старше тебя. Ты здесь – никто!
– Как запела… а с виду, такой одуванчик, - улыбается Фатима едко и губы свои змеиные раздвигает так широко, что мне кажется сейчас у нее маска на лице треснет.
– Я не терплю неуважительного отношения, Фатима. Ни к себе, ни к людям, которые этого не заслуживают…
– Ну – ну…
Отвечает многозначительно и окидывает меня едким взглядом и что-то в глазах Фатимы проскальзывает такое, опасное и мне кажется, что жена отца сейчас что-то мне скажет такое жгучее и обидное, но… мгновение проходит и Фатима вновь улыбается.
– Надень абайю, дочь моего мужа, и спускайся, помогать. Каролина – жена шейха, а ты всего лишь…
Прикусывает язык. Явно хочет сказать, что-то но в последний момент этого не делает.
– Спускайся, Мелина. Сегодня у нас много дел…
Выходит из моей комнаты, а я… я вслед Фатимы смотрю и что-то у меня в груди переворачивается, возможно играет мое воображение, которое добавляет за место мачехи то самое слово, которое он не сказала…
Каролина – жена шейха, а ты всего лишь… подстилка?…
– Ты забеременела и скрыла, - босс нависает надо мной, заставляет замереть и прижать руки к округлому животу сильнее.
– Нет, дочка только моя. Бахтияров, вы... ты к ней не имеешь никакого отношения, - отвечаю робко и пытаюсь отойти от разъяренного мужчины, но Тагир не дает мне и шанса, ловит за руку:
Глава 19
Отгоняю эти мысли. Нет. Бред. Я вижу то, чего нет.
Да, Фатима гадюка, которую отец на груди пригрел, но… не может быть такого, чтобы она все знала, просто не может!
Отбрасываю жалящие осой мысли в сторону, забираю наряд, который должна надеть. В принципе в этом ничего такого нет. В дом придут незнакомые мужчины и я должна предстать перед ними в традиционном наряде.
Все понятно. А с другой стороны… это и хорошо.
Если Аяз сам приедет за своей женой, то я спрячусь за эту ткань и глаза опущу в пол, а лучше зажмурюсь, не буду на него смотреть, не буду ничего слышать, потому что все это принесет мне лишь боль, которой становится все больше и единственное, что я могу сделать, чтобы спасти то, что осталось от меня – это исчезнуть, улететь на другой край земли и постараться забыть…
Стук в дверь прерывает мои терзания. Я покрываю волосы, правда не скрываю лицо. Еще рано заковывать себя в непроницаемые доспехи, открываю дверь.
И сердце замирает в страхе, когда на пороге отца вижу.
– Дочка. Все хорошо? Как ты себя чувствуешь?
Всматривается в меня. На лбу залегла глубокая морщина, а я уже чуть не смеюсь своим реакциям. В каждом вопросе и слове я слышу что-то другое, но здесь всматриваюсь в глаза отца и вижу беспокойство. Обычное беспокойство родителя. Пусть мы с мамой и уехали, но это не означает, что отец перестал меня любить, мне даже кажется, что он и маму до сих пор любит…