11. МОРОЗКО

Девять дней — слишком большой срок для этого. Действие крови Морозко должно было ослабнуть уже на второй день, а то и в тот же день. Реакция тела Эйры была сильной, он не видел ничего подобного. Это должно было лишь вывести на поверхность то, что таилось в глубинах ее существа. Магия, которую он видел в своих видениях… Но что было не так со смертной? Морозко нахмурился, ущипнув себя за переносицу, когда стоял в коридоре перед своими покоями. Ксезу пришел доложить об интересном месте — части леса у подножия горы, — которое, по мнению Морозко, и было тем местом из его видений. Какое отношение это место имело к общей картине вещей, он не имел ни малейшего представления, но эта мысль постоянно мелькала в его голове.

— Я не понимаю, почему она больна, — пробурчал Морозко. Он уже давал кровь нескольким людям, но не настолько, чтобы предсказать, что произойдет. Это была игра в угадайку, и он полагался на то, что видел во вспышках.

— Она человек, Ваше Величество. Мы… не похожи на демонов и не восстанавливаемся так быстро, — ответил Ксезу, бросив взгляд в сторону коридора. — Что касается ее самочувствия, попробуйте отнестись к ее беде с пониманием, Ваше Величество. Это очень тяжело.

— Я рассказал ей, как я привязан к земле. — Морозко опустил взгляд на свою руку, ковыряя под ногтем большого пальца.

Ксезу не заикался, но несколько раз начинал говорить, но останавливался, а затем предлагал:

— Могу я узнать, почему?

Он размял пальцы и мрачно усмехнулся.

— Она пыталась заколоть меня.

— Опять, Ваше Величество? — Ксезу устало вздохнул.

Морозко нахмурил брови и пожал плечами.

— Похоже, я на нее так влияю.

Король оттолкнулся от стены. Иногда он почти забывал, что его дворецкий — человек. Они не были близки, как родственники, но он доверял ему. Но другой цвет лица и более низкий рост всегда напоминали Морозко о том, кем он был. И все же он ценил, когда Ксезу напоминал ему о слабостях смертного.

Морозко зашипел.

— Это не меняет причины, по которой она здесь. — Кроме того, ее эмоциональное потрясение не входило в его обязанности. Не в его обязанности входило следить за тем, чтобы она чувствовала себя комфортно вне тех роскошных условий, которые он ей предоставлял. Мышцы его челюсти напряглись, и он стиснул зубы. Недавнее видение посеяло в нем устойчивое беспокойство.

Он закрыл глаза, позволяя образу снова пронестись в его сознании.

Губы Эйры сжались в тонкую линию, и она стояла перед ним, ее темные волосы были испачканы грязью. Из уголка ее рта текла кровь, а на ресницах блестели слезы. Морозко стоял на коленях на земле, держась за пульсирующий бок. Жидкость просачивалась сквозь его пальцы, теплая и липкая.

— Морозко. Пожалуйста, — прохрипела она.

В этот момент стало ясно, что ее печаль и ужас направлены на него. Но какое ей дело до того, что он скончался от ран, что весь легион подменышей набросился на него, забирая под себя?

— Морозко!

— Я должен просто убить ее и покончить с этим. Эти размышления только оттягивают неизбежное. Либо Эйра, либо Фростерия. Один свет не важнее королевства.

Однако его видения никогда не лгали. Они несли правду, и хотя будущее менялось в зависимости от принятых решений, результат никогда не отклонялся от того, что он видел. Так почему же птичка плакала о нем и произнесла его имя так, что расколола лед на его окровавленном сердце? Та самая смертная, которая, как он клялся, могла дышать огнем, если ей того хотелось. Он видел в ней хоть капельку нежности, когда она раскрашивала своих кукол и рассказывала, зачем это делает, но по отношению к нему? Он ведь этого не заслуживал.

Глаза Морозко распахнулись, когда прозвучало его имя. Оно прозвучало эхом и словно нож вонзилось в его череп. Морозко. Морозко. Морозко. Не говоря ни слова, он зашагал прочь от Ксезу. Резкое стаккато его ботинок по полу отскакивало от стен и больше походило на бег, чем на ходьбу. Он стиснул зубы, борясь с грызущим его именем, которое вертелось в голове, но оно тянуло его к комнате Эйры. Он подошел к двери Эйры и распахнул ее, проскочив внутрь, но ее не было ни в кровати, ни на балконе. Его мышцы напряглись, а сердце заколотилось.

В воздухе витал запах можжевелового мыла, и его глаза расширились. Он бросился в купальню и устремился к ванне, в глубине которой бурлила вода. Его конечности зашевелились прежде, чем он успел осознать, что она не дергается. Морозко подхватил Эйру на руки, держа ее, как ребенка.

Ее голова прислонилась к его бицепсу под неестественным углом, а все тело, безжизненное и вялое, быстро остывало.

Не так, Эйра. Не так!

— Ты не умрешь так, Эйра из Винти — Его голос приобрел пронзительные нотки, когда он вынес ее из купальни на кровать. Он положил ее на кровать и быстро осмотрел. Ее грудь не вздымалась, а кожа была серой и холодной на ощупь. Как давно она была в таком состоянии? Вода в ванне была еще теплой.

— Черт, — прошептал он. — Давай, Эйра. — Он обхватил ее щеки, нахмурив брови. Морозко предпочел бы видеть на ее лице хмурый взгляд, а не выражение смерти, которое она носила в данный момент. Но таков уж он был. Приносящий смерть.

Он зашипел, разрываясь между тем, что он должен сделать, и тем, что следует сделать. Не раздумывая, он приник губами к губам Эйры. Ее рот был безвольно раскрыт, но дело было не в поцелуе и не в том, чтобы ощутить нотку корицы на ее губах. Речь шла о том, чтобы не дать ей умереть. На его условиях. Ее смерть должна была произойти на его условиях.