С одним выдохом холодное дыхание перешло от него к ней. Он притянул ее к себе и прошептал на ухо заклинание, приказывая смерти прекратить свою хватку и заставить его кровь работать вместе с ее кровью. А не против нее.

Он отстранился от Эйры, чтобы взять полотенце и вытереть ее, а затем откинул одеяла и уложил ее под них. Когда она оказалась под пушистыми одеялами, ее спина выгнулась дугой. Ее глаза, обычно темные и светящиеся, распахнулись, открыв ледяную синеву, не уступающую его глазам. Она жадно вдохнула, и он сделал то же самое.

Морозко убрал с ее лица темные пряди волос.

— Не забывай, что ты боец, Эйра. Так что борись, чтобы вернуться, — прошептал он.

Рука Эйры метнулась вверх, словно потянулась за чем-то. Морозко провел ладонью по ее предплечью, и его встретил электрический импульс. Он вздрогнул от чужеродного ощущения, натолкнувшегося на его собственную силу. Оно было одновременно и пьянящим, и тревожным.

— Эйра, очнись! — крикнул он, и когда она открыла глаза, их обычный глубокий карий цвет на мгновение задержался на нем. Она поперхнулась раз, два, и он помог ей перевернуться на бок, где она выплеснула полный рот воды.

Морозко колотил ее по спине, пока судороги не прекратились. Он нахмурился и отступил назад, снова оценивая ее. Щеки ее раскраснелись от рвоты, а брови были сведены, когда она смотрела на него, явно ошеломленная.

— Почему ты выглядишь таким взъерошенным? — пробормотала она, гримасничая.

А он выглядел взъерошенным? Зеркала, в которое он мог бы взглянуть, чтобы подтвердить или опровергнуть ее обвинение, не было, но, судя по тому, с каким испытанием они оба столкнулись, он не удивился бы, если бы это оказалось правдой.

Он усмехнулся, еще раз окинув ее взглядом, и повернулся к двери. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он вошел в комнату и поднял шум, но Ксезу и Кусав уставились на него — на них.

— Ксезу, пусть Ульва приготовит для Эйры свежий чай и, возможно, бульон, — распорядился Морозко.

— Конечно, Ваше Величество. — Ксезу, широко раскрыв глаза, поклонился и бодро покинул комнату.

— Что касается тебя, Кусав, возвращайся на свой пост и закрой дверь. Это не публичный демонстрация, я правильно понял? — Морозко бросил на охранника пристальный взгляд.

Кусав стукнул кулаком по груди.

— Да, Ваше Величество. — Он щелкнул каблуками и вернулся на свое место за пределами комнаты, но не раньше, чем закрыл за собой дверь.

Когда остальные мужчины ушли, Морозко переключил свое внимание на Эйру, которая сидела в кресле. Одеяло каскадом струилось по ее коже, собираясь на талии. Не отрывая глаз от одеяла, он проследил за его движением и, подняв взгляд вверх, задержался на покатом склоне ее грудей — соски затвердели от прикосновения к ним прохладного воздуха.

Чувства Эйры словно обрушились на нее, потому что она резко подняла одеяла и нахмурилась.

— Что ты наделал?

Морозко фыркнул и убрал волосы с лица.

— Я? — Морозко встал и пересек комнату, чтобы взять ее халат. Повернувшись на каблуках, он вперил в нее тяжелый взгляд. — Я спас тебе жизнь, вот что я сделал.

— Что? — Ее губы искривились, а на лице появилось выражение растерянности.

Он прошел вперед и положил ее халат на кровать.

— Позволь мне освежить твою память. Ванна и неспособность набрать воду в легкие… — Морозко смотрел, как ее осеняет, и не мог понять, что ее больше ужасает — мысль о том, что она чуть не утонула, или то, как он обращался с ней, пока она была голой.

— Я избавлю тебя от лекции о том, почему тебе не следовало принимать ванну без помощи слуги, потому что, думаю, ты понимаешь, насколько это было глупо. — Он приподнял бровь, ожидая признаков того, что она это поняла. Ее щеки окрасились румянцем, возможно, от разочарования или смущения. В любом случае было приятно видеть, как в ее лице снова расцветает жизнь.

Он скрестил руки и повернулся, ожидая, пока она наденет халат. Зашуршала ткань, и, когда она затихла, Морозко встретился взглядом с Эйрой, но тут раздался стук в дверь.

— Войдите, — приказал Морозко.

Дверь открылась, и появилась Ульва с подносом. На нем стояла миска с дымящимся бульоном и хрустальный кофейник. В нос Морозко сразу же ударил солоноватый аромат бульона, сопровождаемый мятным ароматом зимнего ягодного чая. Ульва суетливо подошла к кровати и поставила поднос, затем налила чашку Эйре. Женщина на мгновение замолчала, как будто собиралась что-то сказать, но Морозко бросил на нее острый взгляд, заставивший ее отступить к порогу.

— Спасибо, Ульва, — поспешно произнесла Эйра, прежде чем женщина вышла из комнаты и закрыла дверь.