Шотвелл понравились идеи Маска по снижению себестоимости ракет и упор на производство компонентов собственными силами. “Он хорошо в этом разбирался”, – говорит она. Но вместе с тем ей показалось, что никто в SpaceX понятия не имеет, как продавать услуги компании. “С потенциальными клиентами у вас общается какой-то неудачник”, – без обиняков сказала она Маску.

На следующий день ей позвонила ассистентка Маска и сообщила, что Маск хочет предложить ей должность вице-президента по развитию бизнеса. Шотвелл было под сорок, она переживала развод и воспитывала двоих детей. Мысль перейти на работу в рискованный стартап под руководством эксцентричного миллионера не слишком ей улыбалась. Она раздумывала три недели, но все же пришла к выводу, что SpaceX под силу трансформировать закосневшую ракетостроительную отрасль и превратить ее в полигон для инноваций. “Я была гребаной идиоткой, – сказала она Маску. – Я готова выйти на работу”. И она стала седьмым сотрудником компании.

Гвинн Шотвелл

Шотвелл обладает особым опытом, который помогает ей работать с Маском. Ее муж страдает расстройством аутистического спектра, которое в обиходе называют синдромом Аспергера. “Люди с синдромом Аспергера, такие как Илон, плохо считывают социальные сигналы и вообще не задумываются о том, как их слова влияют на окружающих, – поясняет она. – Илон очень хорошо разбирается в людях, но понимает их холодным разумом, а не через эмоции”.

Из-за синдрома Аспергера может казаться, что человек не умеет сопереживать. “Илон не козел, но порой говорит ужасные вещи, – говорит Шотвелл. – Он вообще не задумывается, каким образом его слова сказываются на собеседнике. Он просто хочет достичь цели”. Она не пытается его изменить и лишь утешает всех, кто попадает под раздачу. “На работе мне приходится в том числе и лечить раненых”, – замечает она.

Помогает и ее инженерная подготовка. “Мне до него далеко, но я не тупая. Я понимаю, о чем он говорит, – поясняет она. – Я внимательно слушаю, воспринимаю его всерьез, считываю его намерения и пытаюсь достичь того, чего он хочет, даже если поначалу это и кажется безумием”. Она отмечает, что “он обычно оказывается прав”, и может показаться, что в этих словах сквозит лесть, но это не так. Она говорит с ним искренне и негодует, когда другие этого не делают. Она называет пару таких людей и отмечает: “Они рвут задницы на работе, но при Илоне прячут голову в песок”.

Через несколько месяцев после того, как Шотвелл пришла в SpaceX, они с Маском отправились в Вашингтон, надеясь получить от Министерства обороны контракт на запуск нового типа небольших спутников тактической связи TacSat, которые позволили бы командующим наземными силами быстро получать спутниковые снимки и другие данные.

За ужином в китайском ресторане неподалеку от Пентагона Маск сломал зуб. Смущенный, он стал прикрывать рот рукой, что в конце концов рассмешило Шотвелл. “Было очень забавно наблюдать, как он пытается это скрыть”. Они нашли стоматолога, который работал в столь поздний час, и тот сделал Маску временную накладку на зуб, чтобы он прилично выглядел на утренней встрече в Пентагоне. Там Маск и Шотвелл заключили контракт на 3,5 млн долларов – первый в истории SpaceX.

Чтобы привлечь внимание к компании, в декабре 2003 года Маск привез ракету Falcon-1 в Вашингтон на общественное мероприятие, проходившее возле Национального музея воздухоплавания и астронавтики. Для перевозки семиэтажной ракеты из Лос-Анджелеса в SpaceX сконструировали специальный трейлер с ярко-синей платформой, и Маск велел работать без остановки, чтобы опытный образец ракеты в безумно сжатые сроки успели доставить в Вашингтон. Многим инженерам компании эта затея казалась чудовищным отвлекающим фактором, но когда ракету с полицейским эскортом провезли по Индепенденс-авеню, она произвела впечатление на Шона О’Кифи, который в то время руководил NASA. Он отправил в Калифорнию одного из своих заместителей, Лиама Сарсфилда, чтобы тот дал оценку лихому стартапу. “SpaceX производит высококачественную продукцию и имеет большой потенциал, – сообщил Сарсфилд. – NASA имеет все основания для инвестиций в это предприятие”.

Сарсфилд восхищался жадностью Маска до сведений предельно технического характера, от устройства системы стыковки на Международной космической станции до возможных сценариев перегрева двигателей. У них завязалась длительная переписка по электронной почте, в которой они обсуждали эти и другие вопросы. Но в феврале 2004 года в письмах стало чувствоваться раздражение, поскольку NASA без тендера заключило контракт на 227 млн долларов с конкурентом SpaceX – частной ракетостроительной компанией Kistler Aerospace. Контракт предполагал поставку ракет для организации дополнительного снабжения Международной космической станции, и Маск полагал (как выяснилось, справедливо), что SpaceX это вполне по плечу.

На свою беду, Сарсфилд честно объяснил Маску, что случилось. Он написал, что Kistler получила неконкурентный контракт, поскольку “испытывает финансовые трудности”, но в NASA не хотят, чтобы компания обанкротилась. Сарсфилд заверил Маска, что будут и другие контракты и что тогда SpaceX сможет участвовать в тендерах. Это разозлило Маска, который считал, что NASA следует поддерживать инновационное развитие, а не субсидировать нуждающиеся в поддержке компании.

В мае 2004 года Маск посетил штаб-квартиру NASA и вопреки советам Шотвелл решил предъявить чиновникам иск из-за контракта с Kistler. “Все твердили мне, что после этого нам, возможно, никогда не удастся поработать с NASA, – говорит Маск. – Но они поступили неправильно и безнравственно, поэтому я обратился в суд”. Он не пощадил даже Старсфилда, своего главного сторонника в NASA, включив в свой иск его дружелюбное письмо, в котором пояснялось, что контракт служил для Kistler спасательным кругом.