Проблему усугубляло то, что конструкция автомобиля – отчасти из-за вмешательств Маска – стала слишком сложной. “Это было истинное торжество идиотизма”, – признал впоследствии сам Маск. Ходовая часть стала на 40 % тяжелее, и ее конструкцию пришлось изменить, чтобы разместить батарейный блок, что сделало недействительными результаты краш-тестов, проведенных Lotus. “Оглядываясь назад, – говорит Маск, – я понимаю, что гораздо лучше было бы начать проектирование с чистого листа, а не пытаться изменить Lotus Elise”. Что касается трансмиссии, технологии AC Propulsion оказались по большей части неподходящими для серийно выпускаемого автомобиля. “Мы облажались по всем фронтам”, – признает Маск.

Когда Уоткинс приехал в штаб-квартиру Tesla в Калифорнии, чтобы разобраться в этом бардаке вместе с Эберхардом, он с ужасом понял, что перечня материалов для производства родстера просто не существует. Иными словами, в компании не было полного списка компонентов автомобиля и сведений о том, сколько Tesla платит за каждый из них. Эберхард пояснил, что пытается внедрить для управления этой информацией систему SAP, но у него нет финансового директора, чтобы организовать переход. “Невозможно произвести продукт, не имея перечня материалов, – сказал ему Уоткинс. – В автомобиле десятки тысяч компонентов, это верная и мучительная смерть”.

Посчитав реальные затраты, Уоткинс понял, что дела обстоят еще хуже, чем по самым пессимистичным оценкам. Первые родстеры, сошедшие с конвейера, с учетом накладных расходов стоили бы как минимум 140 тысяч долларов, и цена на них не могла упасть ниже 120 тысяч даже при увеличении объемов производства. Даже продавая автомобиль за 100 тысяч, Tesla стремительно теряла бы деньги.

Уоткинс и Грасиас сообщили плохие новости Маску. Из-за неэффективности цепочки поставок и высокой себестоимости автомобиля все деньги – включая платежи, авансом внесенные покупателями за родстер, – должны были исчерпаться еще до начала широких продаж. “И тут мы поняли, – говорит Уоткинс, – что вляпались в дерьмо”.

Позже Грасиас отвел Маска в сторонку. “Так ничего не получится, – сказал он. – Эберхард не называет настоящих цифр”.

Вскоре после того как Эберхард узнал о тайной поездке Маска в Англию, он пригласил его на ужин в Пало-Альто. “Давай начнем искать человека, который сможет меня заменить”, – сказал он. Позже Маск уже не находил для него хороших слов, но тем вечером поддержал его. “Никто не сможет умалить значимость того, что ты сделал, основав эту компанию”, – отметил он. На заседании совета директоров на следующий день Эберхард сообщил, что собирается уйти в отставку, и все одобрили его план.

Поиски преемника шли медленно, главным образом потому, что Маска не устраивал ни один кандидат. “Учитывая, сколько проблем накопилось у Tesla, найти приличного директора было практически невозможно, – говорит Маск. – Трудно найти человека, который готов купить горящий дом”. К июлю 2007 года преемник не нашелся. Именно тогда Грасиас и Уоткинс пришли к Маску с отчетом, и настроение Маска изменилось.

Он назначил заседание совета директоров на начало августа 2007 года. “Какова, по твоим оценкам, себестоимость автомобиля?” – спросил он у Эберхарда. Как правило, если Маск начинает такой допрос с пристрастием, ни к чему хорошему это не приводит. Эберхард не смог дать точного ответа, и Маск сделал вывод, что он действительно его обманывает. Маск часто употребляет это слово, причем в весьма широком смысле. “Он обманул меня и сказал, что проблем с затратами не возникнет”, – говорит он.

“Это клевета, – заявляет Эберхард, когда я цитирую обвинения Маска. – Я не стал бы никого обманывать. Зачем? Рано или поздно все равно стало бы ясно, какие у нас на самом деле издержки”. Эберхард гневно повышает голос, но в нем слышатся отголоски боли и горечи. Он никак не может понять, почему Маск даже спустя пятнадцать лет упрямо пытается его дискредитировать. “Самый богатый человек в мире нападает на того, кто не может его тронуть”. Марк Тарпеннинг, который изначально был его партнером, признает, что они сильно просчитались, но защищает Эберхарда от предъявляемых Маском обвинений во лжи. “Безусловно, это было ненамеренно, – говорит он. – Мы работали с теми ценами, которые нам сообщали. Мы никого не обманывали”.

Через несколько дней после заседания совета директоров Эберхард отправился на конференцию в Лос-Анджелес. По пути у него зазвонил телефон. Когда он ответил, Маск сообщил ему, что он должен незамедлительно уйти в отставку с поста генерального директора. “Меня словно ударили кирпичом по голове, и такого я совершенно не ожидал”, – говорит Эберхард, которому вообще-то стоило ждать отставки. Он сам предложил найти нового человека на свое место, но оказался не готов к тому, что в итоге его бесцеремонно вышвырнут из компании, не дожидаясь прихода нового директора. “Они провели заседание без меня, чтобы выгнать меня с острова”.

Он попытался связаться с некоторыми членами совета директоров, но никто не отвечал на его звонки. “Совет единогласно постановил, что Мартин должен уйти, и за его отставку проголосовали даже те, кого в совет ввел сам Мартин”, – говорит Маск. Вскоре компанию покинул и Тарпеннинг.

Эберхард запустил камерный сайт Tesla Founders Blog [7] и изливал там свои обиды на Маска, обвиняя компанию в “попытке вырвать и уничтожить собственное сердце, которое, быть может, еще бьется”. Члены совета директоров попросили его умерить пыл, но это не сработало, а затем юрист Tesla пригрозил лишить его биржевых опционов, и это возымело действие. Некоторые люди преследуют Маска в мыслях, как демоны. Они выводят его из себя, ввергают его во мрак и вызывают в нем холодную ярость. Первый – его отец. А второй, как ни странно, Мартин Эберхард, о котором сегодня мало кто вспоминает. “Партнерство с Эберхардом – худшая ошибка в моей карьере”, – говорит Маск.