Сигма сошла с аллеи, подошла к ближайшему дереву и обняла его, прижалась щекой к гладкой коре. Дерево оказалось неожиданно теплым. Не таким, чтобы согревать, но как будто его не касался ночной мороз. Сигма поглаживала его по стволу и пыталась успокоиться.

Нет ничего страшного в том, что часы выглядят вот так. Это ведь не предмет ее личного пользования, который больше не может работать из-за того, что поломался. Не зеркало, не планшет. Да, ей кажется это неправильным. Но парковое оборудование – не ее дело, в конце концов.

Сигма вздохнула. Дело не в часах. Дело в другом. Ладно, она пыталась. Она честно пыталась завести друзей и быть милой. Значит, больше не будет. И пусть Эвелина попробует заставить всеми своими рычагами давления, какие у нее есть. Если они есть!

Мурасаки валялся на диване у Раста и смотрел в потолок. Раст резал овощи для салата и пел какую-то веселую песню. Голос у Раста был красивым, выразительным, чуть ниже того голоса, которым он разговаривал, и глубже, мягче. Хотя, может, с кем-то другим он разговаривает и этим, глубоким выразительным голосом, которым поет. Например, с Чоки.

– У тебя красивый голос, – вздохнул Мурасаки. – Почему ты им поешь, а не разговариваешь?

– Заткнись, – сказал Раст, бросая в Мурасаки огурец.

Мурасаки поймал огурец и задумчиво откусил. Неделя работы в архивах ни к чему полезному не привела. Да, Мурасаки нашел все те карты, про которые говорил Кошмариции. Он даже сделал себе копии, нанес все известные места спонтанных порталов и даже запустил анализ данных, чтобы найти закономерность. Но ему казалось, что он тратит время впустую. Если бы кто-то пытался разобраться в порталах, то он бы начал с этого анализа. А если порталы продолжают открываться, значит, никаких закономерностей, связанных с местностью, нет. Или есть, но они не имеют практического применения.

– Вот как ты думаешь, – сказал Мурасаки, – кто-нибудь из кураторов или преподавателей пытался выяснить, кто наводит все эти порталы в Академии, и зачем?

– Иногда мне кажется, малыш, – задумчиво ответил Раст, – что тебе незнакомо понятие логики и последовательных рассуждений.

– Почему же?

– Мы только что говорили о моем голосе, а вот ты уже задумался о зоне ответственности наших кураторов.

– Ничего подобного, – начал Мурасаки и оборвал себя. – Зона ответственности? Ты хочешь сказать, кураторов не касаются эти самые тоннели?

Раст хмыкнул.

– А разве касаются? Разве они наносят какой-то серьезный ущерб?

Мурасаки чуть не поперхнулся огурцом. Исчезновение студентов или их смерть – это несерьезный ущерб?! Хотя если посмотреть со стороны кураторов, то что такое потеря двух студентов младших курсов? Хм, а в чем-то Раст прав.

– Я думаю, мы вообще их неправильно воспринимаем, наших кураторов, – заговорил Раст, продолжая разбирать зелень в салат. – Мы привыкли их уважать и беспрекословно слушаться. Их слово для нас закон. Потому что они сильнее и мы в их власти. Вернее, мы были в их власти, когда пришли в Академию. И все они, каждый по-своему, подчеркивают, что все делают ради нашего прогресса и всего такого.

– А на самом деле что? – с интересом спросил Мурасаки, приподнявшись на локте, и посмотрел на Раста.

Раст пожал плечами.

– Я думаю, они нас выращивают для решения своих проблем и задач. Знаешь, у меня в мире есть такие… хм… домашние питомцы. Хищники. Мы выращиваем их со щенячьего возраста. Учим беспрекословному послушанию. Они вырастают в огромных зверей – сильных, с зубами, способными перекусить берцовую кость. Но они этого не делают, потому что знают, что надо слушаться хозяина. И мы используем, конечно, их силу и мощь для своей пользы. Но все это держится… – он покачал головой, – фактически на доброй воле наших питомцев. Потому что они сильнее людей. Намного.

Мурасаки вздохнул.

– Ты думаешь, мы уже достаточно выросли?

– Я думаю, что нашу силу будут использовать по полной. Вот ты занялся порталами, решишь для кураторов одну проблему. Потом тебя отправят решать следующую.

– Ты так говоришь, будто ты собираешься жить как-то иначе.

– Я же говорил, что не хочу быть Высшим, Мурасаки, – грустно сказал Раст и начал мешать салат в большой миске. – Мне нравится то, что я умею, мне нравится то, чему нас учат. Но я не хочу этим заниматься всю жизнь, понимаешь? Я очень простой человек, малыш. Мне нравится вкусная еда – настолько, что я сам готов ее готовить. Мне нравится смотреть на красивые вещи – настолько, что я притащил тебя в свой дом, чтобы ты всегда был под рукой.

– Под глазом, – улыбнулся Мурасаки.

– Ну да, – Раст посолил салат и отодвинул миску. – Я учусь здесь отчасти ради Чоки, а отчасти потому, что не придумал, куда мне деться, чем заниматься и где жить. Но как только я придумаю, я уйду.

– В свой мир? Работать богом-разрушителем?

– Какой из меня разрушитель, малыш? Я бы лучше открыл ресторан.

Мурасаки встал с дивана, взял вилку и попробовал салат.

– Знаешь, в чем твоя ошибка, Раст?

– В чем? Мало соли? – встревоженно спросил Раст.