Мурасаки тоже поднялся и взял Сигму за руку.

– Какие вы все-таки нервные, пока не пройдете курс ментального контроля. Ведь зарекался же общаться со второкурсницами, вечно мне Кошмариция все планы портит! Не собираюсь я над тобой смеяться. Мне тебя жалко!

Сигма попробовала выдернуть руку, но Мурасаки не отпускал.

– Отпусти, – рявкнула Сигма.

– Хватит злиться. Не отпущу. Ты сейчас упадешь, ногу подвернешь, голову разобьешь, очень мне хочется тебя на руках потом тащить в травмопункт. Потерпишь немного. Ничего ужасного нет в том, что я тебя держу за руку. Если хочешь знать, на твоем месте сейчас мечтала бы оказаться любая студентка Академии. Со второго по пятый курс.

– Почему только со второго?

– Первокурсницы еще не знают, какой я прекрасный человек.

– Самовлюбленный придурок, – проворчала Сигма.

– Самовлюбленный придурок со сданной математикой, – весело поправил Мурасаки.

Сигма вздохнула и расслабилась. Ладно, в самом деле нет ничего страшного в том, что Мурасаки держит ее за руку. Тем более, что чувствовала она себя и правда не лучшим образом. Коленки подгибались, голова кружилась, перед глазами мелькали цветные точки.

– И куда мы пойдем? – спросила Сигма.

– К тебе домой. Куда же еще?

Конференц-зал гудел, хотя сложно было бы поверить, что такой шум могут создать всего несколько человек. А если быть точнее – семеро взрослых людей.

– Так что ты предлагаешь? Оставлять их на все лето при Академии?

– И отменить каникулы?

– Да ты с ума сошла!

– Да они с ума сойдут.

– Да, я предлагаю отменить каникулы, – повысила голос Констанция.

Истебан покачал головой.

– Необоснованно жестокая мера. Мы насильно обрываем связи студентов с их корнями. Это дополнительная травма! Вполне достаточно одной – при активации. Но она неизбежна.

– Я бы не сказал, что это будет какой-то страшной травмой, – неожиданно для всех возразил Бертран. – Все равно ближе к концу учебы они перестают ездить домой даже на каникулы и не поддерживают связи со своими семьями.

– Да, – возразил Истебан. – Но они делают это по собственной воле. Они сами принимают это решение.

– Были ли такие, кто не принимал такого решения? – спросил декан, подчеркнув слово «такое».

Кураторы замолчали, припоминая своих учеников.

– Нет, среди моих таких не было, – первой сказала Констанция.

– Нет, – сказал Бертран.

– Нет, нет и нет.

Декан улыбнулся.

– Но форсирование разрыва, – Истебан покачал головой. – Зачем?

– Ах, зачем? – Констанция снова поднялась со своего места и вышла в центр. – Я вам расскажу зачем. Мы их учим. Готовим. Потом отпускаем на три месяца. И к нам возвращаются бомбы замедленного действия. Мы не знаем, получаем ли мы обратно того же студента, с которым работали, или кого-то, кто только выглядит, как наш студент.

– И еще, – подала голос Беата, – они регрессируют! Некоторые прогрессируют, но большинство – регрессирует. И на что мы тратим первый месяц семестра? На возвращение студентов на прежний уровень. Мне это никогда не нравилось. Мы неизбежно теряем часть учебного года. Как будто у нас здесь время остановилось. А оно не остановилось.

– Мы заметили, Беата, – резко сказал Бертран.

– А что ты такой нервный? – участливо спросила Беата. – У меня есть отличное средство от изжоги.

– Гомеопатические плутониевые капли? – со смехом спросил Джон.

Беата закатила глаза. Констанция, демонстративно шурша юбкой, вернулась на свое место и села.

– Итак, – сказал декан, – я вижу несколько проблем. Констанция Мауриция права.

– О, да, – вздохнул Джон. – Это наша самая большая проблема, как обычно.

Констанция рассмеялась.

– Лично я вижу проблему каникул, – подала голос Алия, – в том, что нам придется три месяца чем-то занимать наших студентов. Но при этом, учитывая особенности их организмов, у них должен быть отдых. Каникулы.

– Можем устроить им трудовой лагерь, – сказал Истебан.

– И кто там будет за ними наблюдать? – мягко спросила Беата.

Истебан пожал плечами.

– Вообще не вижу проблем. Наймем кого-нибудь со стороны. Сделаем конструктов. Отправим студентом работать где-нибудь в безлюдном лесу. Пусть бревна пилят. Урожай собирают. Охраняют какие-нибудь заповедники.

– Да-да, – согласилась Констанция Мауриция, – Ипсилон уже поработал этим летом под присмотром посторонних людей. И именно в лесу. Удивительное совпадение.