– Может быть, мы не искусственно созданы. Но какая-нибудь отслеживаемая мутация, – предположила Сигма.

– По-моему, это почти одно и то же. Мутанты. Не люди. Боги. Деструкторы, конструкторы… – Мурасаки вздохнул. – На первом курсе у меня был другой куратор, Беата. Я спросил у нее однажды. Люди мы или нет. Она ответила: «конечно, нет, это же очевидно!» – Мурасаки довольно похоже изобразил мягкие интонации Беаты. – А когда я спросил, откуда же мы взялись, она всплеснула руками и сказала: «Откуда мне знать? Я же не работаю в приемной комиссии!»

– Дурочкой прикинулась, – улыбнулась Сигма.

– Да. И я понял, что она ничего мне не скажет.

– А может, у нас будет на старшем курсе какой-нибудь предмет, где мы все узнаем про себя, – предположила Сигма. – Ты же говорил про всякие такие курсы. Ментальный контроль, что-то еще.

– Надеюсь, что будет. Потому что я не знаю, где искать ответ. Я рылся в библиотеке. Но слишком много разных направлений, я не знаю, где искать.

Они дошли до гимнастической площадки. Сигма нашла наполовину вкопанный в землю огромный резиновый упругий бублик, потрогала – он был сухим и даже не холодным. Сигма села на него, подобрав под себя ноги. Мурасаки сел напротив. Высохшая пожелтевшая трава скрывала их почти полностью.

– Дай свой планшет, пожалуйста, – вдруг попросил Мурасаки.

Сигма вытащила планшет из рюкзака и только потом спросила, зачем.

– Тебе давно пора поменять фотографию в профиле, – серьезно ответили Мурасаки и сделал несколько снимков.

Сигма нахмурилась.

– Удали.

– Почему? Даже посмотреть не хочешь?

– Не люблю, когда меня фотографируют без спроса.

Мурасаки улыбнулся и удалил фотографии, повернул к Сигме экран планшета, показал пустую папку.

– Видишь? Довольна?

Сигма кивнула.

– А теперь сделай мне одолжение, пожалуйста, – сказал Мурасаки, – разреши себя сфотографировать. Пожалуйста!

– У меня нормальное фото в профиле!

Мурасаки покачал головой.

– Оно старое. Ты сильно изменилась.

– Я изменилась?

– Я тебя даже узнал не сразу .

– Ладно, сделай, – пожала плечами Сигма. – Если мне не понравится, я сотру.

Мурасаки сделал несколько снимков и вернул планшет Сигме. Сигма не глядя бросила его в рюкзак.

– Ты даже не посмотришь? – Мурасаки сделал обиженное лицо.

Сигма достала планшет и открыла фотографии. Она себя такой никогда не видела. Жесткая линия рта, вздернутый подбородок, отстраненный взгляд. Трава за плечами расходилась как два крыла с обломанными перьями. Над головой – низкое страшное небо.

– Надо же, я думала, что я вроде той плюшевой белки, что ты вытащил в автомате, мягкая и забавная, но ничего особенного. А здесь я такая… – Сигма поежилась.

– А здесь ты настоящая. И к твоему сведению, плюшевые белки не обливают меня кофе.

– Думаю, это вопрос времени. Ты даже белку доведешь.

Мурасаки хмыкнул.

Сигма задумчиво смотрела на свой снимок. Он был хорош. Но она никогда не сможет поставить его на свой профиль. Он слишком вызывающий. Как будто она не первокурсница, завалившая математику, а настоящий Деструктор. И темная половина головы как будто покрыта пеплом, а светлая – будто седая. И эти потрепанные крылья за спиной… Она хотела бы быть такой. Но пока она такой не была. Может быть, когда-нибудь потом. После окончания Академии. Мурасаки словно заглянул в будущее.

– Хороший снимок, Мурасаки, – сказала Сигма. – Спасибо.

– Но ты его не добавишь к себе, да? – Мурасаки пытливо смотрел на Сигму.

– Да. Не добавлю.

– И зря. Скоро у вас начнется гонка за крутыми фоточками в профиле. Все начнут выделываться, вот увидишь. А этот снимок все равно будет самым лучшим.

– Но его никто не увидит.

– От этого ты не перестанешь быть такой, какая ты есть, – сказал Мурасаки. – Ты не забавная белка, даже близко.

– Конечно, я же мрачный разрушитель.

– А тебе это не нравится?

Сигма подняла глаза и в упор посмотрела на Мурасаки. Глаза в глаза. Форма его глаз была такой, что иногда они превращались в две запятые, иногда – в узкие щелочки. А иногда они были огромными. Как сейчас. И цвет у них был странный, коричневый с примесью спелой вишни. И за его взглядом вместо стены, как у других, стояла мягкая бархатная темнота. Казалось, туда можно войти, стоит только чуть-чуть оказаться ближе. Он не закрывался. Вот в чем дело. Вот чем он берет их, своих девушек. Да, в таком взгляде легко увязнуть. И потом ходить искать его, как наркотик. Сигма опустила глаза вниз, на планшет. На свой портрет. Вздохнула. Неужели она в самом деле выглядит так?