– Одна треть высоты. Радиус – одна треть высоты. А центр окружности находится на одной трети, если считать от основания.

– Счастье-то какое, – проворчал Мурасаки. – Я думал, ты никогда не догадаешься. Пошли, стадион большой, у нас тут много всяких фигур. Только больше подсказок не будет.

– Ладно, – сказала Сигма. – Но и спорить мы больше не будем.

– Жаль, – вздохнул Мурасаки. – У меня еще полно желаний на твой счет.

Сигма с ненавистью смотрела на планшет. Она бы с радостью расколотила его о стол. И швырнула на пол. И вполне возможно, ему бы даже ничего не сделалось. Но учитывая, что она все-таки деструктор, может, и сделалось бы! Если не планшету, то столу. Или полу. Или всему коттеджу! А даже если и всего-то планшету, то потом идти за новым, оформлять, настраивать, возвращать все доступы… Нет, спасибо, это мы уже проходили в прошлую сессию.

– И чего ты бесишься? – не поднимая головы, спросил Мурасаки.

Он читал какую-то бумажную книгу, лежа на диване, и даже не смотрел в сторону Сигмы.

– А что ты читаешь? – спросила Сигма.

– Разборы нетипичных проблем, возникающих в личностных коммуникациях, и способы их решения. Нашел в городском книжном магазине, представь себе, а не в нашей библиотеке. Очень интересно.

– Ну и читай, не отвлекайся, раз интересно.

– А ты не раздражайся. Думаешь, я ничего не чувствую?

– Иди к себе домой и там читай в тишине и покое, раз такой чувствительный!

Сигма поискала глазами, чем бы запустить в Мураски, но не нашла.

– Могу сварить тебе кофе, – отозвался Мурасаки, переворачивая страницу.

– Я не хочу кофе!

– Я тебе не пить сварю, а обливаться. Может, тебя это успокоит?

– Ничего меня уже не успокоит!

Мурасаки с шумом захлопнул книгу, отложил ее в сторону и перебрался за стол напротив Сигмы.

– Начинаем второй раунд. Почему ты бесишься?

– Потому что я не понимаю, зачем все это нужно! Все эти вписанные во все места шары, биссектрисы углов, диагонали параллелепипедов и неравносторонние трапеции. Зачем?

Мурасаки изумленно смотрел на Сигму.

– Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее! Похоже, что я шучу?

Мурасаки покачал головой.

– Ты же умная. А это простые вещи.

– Так объясни мне, раз для тебя они простые.

Мурасаки задумался.

– Ага, я придумал, – наконец сказал он. – Представь, тебе надо взорвать астероид.

– Как именно взорвать? Как он движется? И где? Из чего он состоит?

– А зачем тебе все это знать?

– Потому что если взрывать его, чтобы уничтожить до молекул, – это одно. А если нужен рой осколков, движущихся по его траектории, то совсем другое. А если нужны мелкие осколки, разлетающиеся в разные стороны с причинением максимального ущерба окружающим, то это уже совсем третье.

– Ну вот, – сказал Мурасаки. – Все правильно. Представь, что он круглый. И тебе надо много осколков во все стороны. Тогда как?

– Из центра, наверное. Если плотность материи одинаковая, – Сигма покусала губы.

– А если он неоднородный? Скажем, снаружи железо, а в центре алмазный кристалл?

– Откуда там возьмется алмазный кристалл?

– Да какая разница? У тебя откуда внутри кости? – ехидно спросил Мурасаки. – Может, я занимаюсь контрабандой алмазов, а ты собираешься у меня украсть парочку.

Сигма хмыкнула, открыла планшет и нарисовала астероид, потом задумчиво спросила у Мурасаки.

– А большой внутри алмаз?

– Допустим, грань – одна шестая диаметра астроида. Не буду же я по мелочам размениваться!

Сигма провела диаметр, отметила центр, поделила диаметр на шесть частей и вдруг нахмурилась.

– А какая у алмаза кристаллическая решетка? – спросила Сигма. – Не помнишь?

– Кубическая гранецентрированная. Восемнадцать атомов. Тетраэдры. Кто у нас тут фанат элементарного разложения, а? Теперь понятнее?

Сигма начала прикидывать, как расположить кристалл, чтобы он был нужного размера, где должен быть его центр и вдруг поняла, чем она занимается. Вписывает много-много тетраэдров в куб, а куб в свою очередь в шар. Сигма ошеломленно смотрела на Мурасаки. Так вот зачем все!

– Я поняла! Так вот зачем это нужно! Мурасаки! Я бы тебя расцеловала, если можно было бы!

– Про поцелуи Кошмариция ничего не говорила, – улыбнулся Мурасаки и подставил щеку. – Целуй, я не против.

Сигма обошла стол наклонилась к Мурасаки, положила руку на плечо, но вдруг поняла, что не может даже просто по-дружески поцеловать Мурасаки в щечку, как целовала Ипса или Фи при встречах. Это было бы… как переступить черту. Подойти слишком близко. Вместо поцелуя Сигма прижалась щекой к щеке Мурасаки. У него была гладкая и очень нежная кожа. Это было так неожиданно. И в тот момент, когда Сигма собралась выпрямиться и вернуться на свое место, Мурасаки крепко обнял Сигму одной рукой за талию и замер. Кажется, даже перестал дышать. Сигма ощущала его теплое дыхание на своей шее, прикосновение его кожи к своей. И где-то под пальцами отдавался пульс на его шее. Частый. Слишком частый.