– Заткнись.

Эви упорно разглядывала деревянные панели на дальней стене таверны, дожидаясь, пока мальчишки выйдут вслед за ней на холод.

Сперва она увидела босса, который в свете факелов выглядел как бог смерти, явившийся по её душу.

«Забирай и душу, и вообще что угодно».

Она икнула, прикрыв рот ладонью, и буркнула сама себе:

– Перебор с элем.

Злодей озадаченно покосился на неё:

– Это было вино.

Она помрачнела и чуть не пропустила момент, когда вышел Малькольм.

– Блин.

Малькольм хлопнул в ладоши и подошёл к ним в тихий пустой уголок.

– Ну, если решите меня убить, тут отличное местечко, на мой взгляд. Только проверьте, что я правда умер, прежде чем закапывать.

Эви собралась возразить, но Тристан уже припёр Малькольма к стенке, прижав рукой горло.

– Ты работал с тем, кто пытался устроить у меня взрыв, или это ты за всем стоишь?

Малькольм закашлялся, лицо его становилось фиолетовым.

– Понятия не имею, о чём ты, – прохрипел он. – Если ты про часы, которые я продал пару недель назад, то я не знал, зачем они.

У Злодея на лбу забилась жилка, он оскалился.

– С чего бы мне верить хоть единому твоему слову?

– Потому что я твой брат.

Злодей не сразу отпустил его. Эви протянула руку, не зная толком, что делать в такой ситуации. Разве только смотреть, как босс убивает родственника, о существовании которого она час назад даже не подозревала.

Но жизнь не успела померкнуть в глазах Малькольма: Тристан отпустил его и отвернулся с едва сдерживаемой яростью.

Малькольм вытаращился на Тристана, кашляя и хватаясь за горло.

– Ты меня чуть не… Я уж подумал, что на этот раз всё.

– Я тоже так подумал, говнюк. – Злодей обернулся, будто сам не свой подошёл к Эви. Накинул на неё плащ, застегнул пуговицы. – Холодно, – буркнул он и обернулся к брату.

Эви едва замечала холод – как из-за алкоголя, так из-за того, что босс только что сделал нечто совершенно на себя не похожее. Она едва устояла на ногах.

Босс не заметил изумлённый взгляд Малькольма, а вот Эви не упустила.

– Ты веришь, что я не знал, зачем нужны те часы? – спросил Малькольм.

Тристан обернулся к Эви:

– Думаешь, не врёт?

– Он ваш брат, мне откуда знать? – Она удивлённо заморгала и заметила неуверенность в чёрных глазах.

Ему что-то было от неё нужно. Эви обернулась обратно к Малькольму, всмотрелась в него.

Тот взирал на брата так почтительно, будто на самого короля Бенедикта, но тщательно прятал это за гордо вздёрнутым подбородком и стиснутыми зубами.

Эви подошла, отмечая много знакомых черт. Черт, которые она каждый день наблюдала через чёрный лакированный стол.

– Ты ведь знал, что те часы нужны для бомбы. А бомба чуть не убила меня.

Оба брата резко вздохнули. Она всё равно продолжила:

– У меня остался бы больной отец и маленькая сестра без средств к существованию. Так что я вынуждена просить тебя быть честным, поскольку твои действия могли повлечь за собой не только мою смерть, но и их страдания. – Она подошла ещё ближе, не отводя взгляда, и твёрдо, громко спросила: – Ты. Знал?

Малькольм посмотрел ей прямо в глаза:

– Нет. Я не знал.

Эви кивнула и слегка улыбнулась.

– Тогда прошу тебя: расскажи всё, что знаешь, чтобы мы смогли найти виновника. У меня есть для него пара ласковых.

Улыбка, которой он одарил её в ответ, была искренней – совсем не такой, как нахальные усмешечки, которые он демонстрировал до этого. Он ткнул пальцем в её сторону, не отводя взгляда от Тристана:

– А она мне нравится.

– В этом мы сходимся. А теперь послушайся даму, выкладывай.

Эви постаралась не обижаться на колкость.

Малькольм кивнул и пустился в объяснения – впрочем, очевидно, он говорил правду:

– Где-то на той неделе зашёл один мужик. Я был чутка… навеселе…

– Нажрался как свинья, – перебил Тристан. – Дальше.

Эви подавила смешок.

– Ладно, ну, я в лицо его не видел. Он в капюшоне был, а я, говорю же, не вполне трезв. Он спросил, делаю ли я до сих пор «те самые часики». Я был не в себе и ответил, что одни как раз лежат в кабинете. Он сразу расплатился, ну и всё: свалил, я и спросить ничего не успел. Утром просыпаюсь – голова трещит, и так жалко, что не расспросил его, не узнал, кто он хоть такой, прежде чем продать ему штуку для убийства. Я же пообещал себе, что не буду их продавать, после того как шпана решила с помощью таких вот часиков подшутить над бабулей.