Ветераны оживились, когда речь зашла о преферансе. Оказывается, никого из них не минула эта благородная или пагубная страсть. Выяснилось, что играли всегда: на занятиях (во время лекций использовался свободный класс, где могли собираться одна-две компании), на самоподготовке, в летних лагерях и после занятий. Играли на деньги от получки до получки. Так, что у каждого была возможность за месяц взлететь и опуститься. Правила были демократичными, не кабальными и каждый желающий играть мог определять свою линию поведения вполне самостоятельно. Проигрыши были небольшие. Хотя случались и залёты на полполучки. Среди друзей Вальки этим страдал Женька Зайцев. Грамотный, знающий все нюансы игры, с каллиграфическим почерком и взрывным характером, он часто не доносил деньги до дома. Друзья, шутя, интересовались, как он умудряется кормить своих «зайчат» (а их у него было трое). На что Женька бурно реагировал – не ваше, мол, дело – и требовал очередной раздачи колоды.

Так группа ветеранов вспоминала напряженные и одновременно веселые годы учебы. Поднимались тосты за учителей, за ушедших товарищей, за здоровье присутствовавших. Каждому встреча представлялась содержательной, и посещение торжественного мероприятия уже не казалось таким уж бесполезным.

К станции метро Валентин шел в паре с Геной, бывшим в парадной коробке знаменосцем. Одно время он занимал генеральскую должность, но политические метаморфозы, произошедшие в стране, перечеркнули все его жизненные планы. Гена пожаловался на сына с невесткой, что не находят с ним общего языка, не хотят его понять и всё требуют чего-то от него, не благодарят за уже полученное. От былой стати знаменосца осталось не много лоска, а после откровений он выглядел каким-то потерянным. Валентину захотелось обнять и пожалеть Геннадия, сказать что-то в утешение. Но знаменосец сам потянулся к Валентину, как к близкому родственнику, как к той соломинке, которая может его спасти, и жарко поцеловал в губы.

Не успев смутиться, они расстались. И всю дорогу Валентин потирал губы и думал о Геннадии-знаменосце, который уже не знаменосец и которому надо чем-то помочь, но чем помочь, он не знал.

Зимний Крым отпускал Вальку тяжело, с надрывом – с вконец подорванным здоровьем и неясными перспективами. Декабрьский отпуск заканчивался среди прохладной зелени, штормового моря и весёлой компании. Впереди маячили казахстанские просторы с их горно-пустынным рельефом местности. Впереди ждала служба с её суетой, караулами, проверками, совещаниями, заслушиваниями и непреходящим чувством вины за всё сделанное и не сделанное. О проведенном отпуске оставалась память. Здесь пилот Георгий из Тюмени неожиданно удивлял виртуозной игрой на фортепиано. Кадровик из Москвы так и сыпал шутками да прибаутками. Танцевальный зал подарил встречу с Ленкой, чужой женой из Севастополя, озорной и манящей.

Были поездки в Ялту к Чехову, в Алушту на шашлыки и в Севастополь на экскурсию. И там снова была Ленка, снова озорная и манящая. В Севастополе, на берегу бухты, стоял ресторан «Баркентина» в виде старинного корабля. Там в песне бежал на зелёный свет Валерий Леонтьев, и пили водку вьетнамские туристы. А, может быть, это были уже китайцы? Вальке они показались симпатичными. Он бежал на зелёный свет светофора под восхищенными взглядами вьетнамцев, потому что был влюблённый в Ленку. А она грациозно извивалась, кружилась в танце и подрагивала бёдрами.

Разгоряченные танцами, влюблённые в тот чудесный вечер, в пьяных вьетнамцев, в прохладный морской воздух, они были счастливы. Счастливы своей молодостью, бесшабашностью и нежеланием загадывать наперёд.

Почему сгорела через несколько лет та «Баркентина», Валентин так и не узнал. Просто позже об этом рассказал ему какой-то знакомый. А в тот вечер он отпустил Ленку к чужому мужу домой и остался один в незнакомом городе-герое.

В стране намечались проблемы с алкоголем, в незнакомом городе-герое, вечером, – вдвойне. Поиски ночлега и спиртного означали одно и то же. Другой ресторан – «Полет» или «Взлет» – свел Валентина с новыми друзьями и две его проблемы были решены автоматически. Чтобы заглушить тоску о чужой жене и чужом муже, Валентин был щедр с новыми друзьями, не очень ласково встречен женой одного из них и, проснувшись рано утром в незнакомом месте, впервые узнал, что в Севастополе большие проблемы с водоснабжением. Что проявлялось в строгой регламентации посещения квартирного санузла. И ещё – вода подавалась в определённые часы в ограниченных количествах и ею нужно было запасаться впрок. Эти проблемы были задолго до него и после него. Просто ему впервые пришлось с этим столкнуться.

Город-герой провожал Вальку ватагой новых друзей, которые искренне желали ему счастливой дороги. Не было только той, которая дала бы ему это ощущение счастья. Чужая жена с чужим мужем где-то пыталась по-новому выстроить чужое счастье.

Пилот Георгий в последний вечер в очередной раз учил всех, как надо делать коктейли, и виртуозно играл на фортепиано. Московский кадровик шутил о летчиках-асах и звёздочках на фюзеляжах самолетов. Здесь подразумевалось количество курортных романов, встреч, свиданий – и просто счёт всего приятно пережитого. Море тяжело вздыхало, как бы сопереживая с отъезжающим Валентином.

Впереди был долгий перелёт с остановкой на малой родине, где ещё были живы его близкие и родные люди. За несколько дней, отведенных для этой плановой остановки, он успел навестить почти всех родственников и друзей. Особой заслугой для себя он посчитал, что успел побывать в больнице и поддержать тяжелобольного дядьку. Любимый им дядька, похоже, умирал. Его было жалко. Но дядька жалел, почему-то, плачущего «племяша». Хмыкал и говорил: «Это не он. Это водка плачет». А двоюродный брат Вовка то и дело толкал его в бок, покрикивая: «Ну, ты, майор! Чего расслабился?»