Он улыбается. — Лучше. Ты получаешь свободу.

Это выбивает из меня весь пыл. Кажется, я его неправильно расслышала — или как-то неправильно поняла. — Что?

— Я никогда не был самым доверчивым парнем в комнате, но… ты показала мне, что я могу доверять тебе и не говорить ничего против моей семьи. Тебе больше не нужно бояться, что Винс тебя бросит. Если он это сделает, ты можешь двигаться дальше по своей жизни, вдали от семьи Морелли. Или, если ты зацепилась, можешь позвонить мне, — говорит он, подмигивая.

— Винс… он был в этом? В воскресенье вечером…?

— Нет, — говорит Матео, и его улыбка исчезает. — Нет, это… Он делает паузу. — Я не ожидал, что он… Это был сюрприз. Я имею в виду, это, конечно, помогло, но нет, это был он.

— Так ты просто играл со мной ради этого? Это никогда не было правдой, это было… ты просто… манипулировал обстоятельствами, пока не нанес достаточно вреда, чтобы проверить меня?

Он берет несколько секунд, прежде чем ответить. — Ну, и да, и нет. Очевидно, это действительно произошло, но моей главной мотивацией было вот что. Я не думал, что тебе понравится изнасилование, но я думал, что убийство тебе понравится гораздо меньше. Принял решение.

Я больше не знаю, что чувствовать. В том, что он говорит, есть логика, но я не знаю, как переварить выводы. Я не знаю, как упорядочить все, что со мной произошло, или мои наблюдения о нем как о человеке. Он изводил меня и Винса, все во имя проверки какой-то теории — безусловно, надежной теории, но… ух ты.

Я даже не замечаю, что он поймал мою руку, пока он не прижимает ее к своему члену. Он твердый под мягкой тканью своих брюк, и хотя я затуманена от смущения, это чувствуется.

— Я могу придумать, как ты сможешь меня отблагодарить, — игриво говорит он, его губы касаются мочки моего уха, посылая дрожь удовольствия по всем моим нервным окончаниям.

— Матео…

— Не волнуйся, я могу лишить тебя выбора, — говорит он, притягивая меня к себе. — Я предпочитаю этого не делать. Признаюсь, я не ненавидел себя ни разу, когда трахал тебя, Миа, но мне бы хотелось почувствовать, как ты трахаешь меня, потому что хочешь этого, на самом деле зная, что внутри тебя мой член.

Я выдыхаю, зная, что мне нужно убраться от него подальше. Этот чертов грязный рот делает со мной то, чего не должен, и я не хочу его, я хочу Винса.

— Ты сказал, что это все игра. Игра окончена, — напоминаю я ему.

Потирая свой член рукой, он говорит мне: — Всегда есть другие игры.

— С тобой, да, я уверена, что так и есть, — говорю я с дрожащим, неубедительным смехом.

Я не отдернула руку, хотя, вероятно, могла бы. Он все еще держит меня за руку, но если бы я попыталась вырваться, не думаю, что он бы меня остановил.

Так почему же я все еще его глажу?

Почему я чувствую волнение?

— Мне нужно идти, — тихо говорю я.

— Я отвезу тебя домой после игры, — говорит он, двигаясь между моих ног.

— Матео, — говорю я, мое сердце колотится от смеси паники и чего-то еще. Проблема в чем-то другом. — Тебе нужно остановиться.

— Зачем откладывать неизбежное? — спрашивает он, скользя рукой по внутренней стороне моего бедра. — Винс — хороший парень, но он всего лишь парень. Тебе нужен мужчина.

— Нет, — говорю я, выдергивая руку из его члена, чтобы схватить ту, что шевелится у меня между ног. — Что мне нужно, так это сбежать о тебя.

— Вернуться и жить в моем доме, где ты будешь видеть меня изо дня в день. Я трахну тебя, Миа, это лишь вопрос времени.

— Господи Иисусе, — бормочу я, и хотя контролирую ситуацию, я не могу не верить ему.

Я не знаю, как объяснить, что чувствую к Матео. Это не тоска, это не желание. Я бы даже не назвала это похотью, но он зовет меня каким-то образом. Я не хочу его, но я все равно в ловушке.

Чувствовать — это даже не то слово. Это не эмоциональный отклик, это сила природы. Матео Морелли — черная дыра, и неважно, что я чувствую, неважно, чего хочу, я не могу избежать того, чтобы меня не засосало в него.

Пока я об этом думаю, его палец проникает мне в трусики.

— Остановись.

Он этого не делает, посасывая мою шею, прежде чем сказать: — Нет, не говори мне остановиться. Мы уже играли в эту игру. Я хочу сыграть в другую.

— Для меня это не было игрой, — напоминаю я ему, трезвость пронзает любую херню, которую он сейчас на мне практикует. — Для меня это было реальностью.

Его рука снова обхватывает мою шею, и это так нежно — слишком нежно. — Давай, милая. Не держи обиду.