Уж пизже Коли-то нехуй и стараться быть, сиды вишесы херовы.

При этом вокал у лабуха больше напоминал смесь звуков работающей кофемолки, нанайского горлового пения и визга рожающей Годзиллу японской школьницы.

Краб обладал потрясающей энергетикой и даром убеждения. Уже через две репетиции я был уверен, что играю в самом гениальном ансамбле на земле, но чудесным образом у меня куда-то пропало чувство темпа. К концу песни я мог разогнать скорость исполнения более чем в два раза или, наоборот, начать гораздо быстрее, чем нужно, а потом заснуть.

Беспесды, такой талант дополнял и украшал саунд нашего ансамбля. Сам бля. Да…

К своему портрету добавлю следующее: играя на инструменте, я корчу ёбла. Вот будто мне песдец как сложно играть и я, превозмогая невзгоды, всё же нахожу в себе силы стучать. Моя рожа часто пугала людей, которые в результате думали, что играть на ударных сложно, очень больно и навсегда отказывались от затеи пойти в барабанщики.

Хоть какая-то польза от гибели конкурентов в зародыше.

Соло-гитарист Евгений, со знакомства с которым и начался этот рассказ, был лютым сатанисто-металлистом и начинал бешено вращать хаером, как только я давал счёт палочками. Вентилятор на взлёте.

Кекс воображал себя в составе «Сепультуры», скакал как очумелый, вертел на себе гитару, исполнял различные трюки. Говорят, до Михуила был другой басист, но Евгений во время эпичного циркового номера красиво тыцнул грифом прямо в раззявленную варежку бедняги, покрошив в манную кашу его совсем не казённые жернова. Басист от удара окривел и стал нормально так походить на Бабу-ягу. Он устроился на работу в избушку на курьих ножках – блинную забегаловку «Теремок», чтобы оплачивать работу стоматологов, навсегда уйдя из большого рока.

Как вы уже понимаете, более шикарной музыкальной кунсткамеры в Питере было не сыскать. Репетиции придали нам дури, приближался дебютный концерт. На выступление приехали музыканты моего уездного городка – Лёха в люди выбился, надо позырить; стайка хорошеньких одногруппниц из бурсы, друзья и товарищи остальных музыкантов.

Фишкой концерта мы сделали исполнение песен без пауз. Нон-стоп-гоп-стоп-поехали!

Начало. Мандраж. Занавес поехал в стороны, я дал счёт палочками, Женя закрутил хаером, я сделал вступительный брейк и промахнулся мимо тарелки, отчего выронил палочку. Педаль с первого удара проткнула пластик на бас-бочке и застряла в нём до конца концерта.

Смеркалось, как любили писать классики русской литературы.

Краб надменно повернулся жопой к публике, широко расставив ноги и сложив руки на груди.

Михуил уныло загудел расстроенным басом, перепутав песни. Брызнула первая кровь с гитары Андрея, сверкнул белоснежный оскал. Маша взяла ноту хуй-бемоль, Даша вытянула хрен-диез. Взвизгнула пилорама, это Коля проорал первые строки, тоже перепутав песни, выдавая что-то мелодически потустороннее, явно отличное от наших с Михуилом стараний. Из начисто, до дыр протёртых в паху джинсов между широко расставленных ног у солиста вывалилось косматое яйцо.

Я скорчил страдающее ебло.

Зал отозвался восторженным хлопком. Зрителей мы не видели и плохо слышали. Чувствовали, что идём к успеху. От такого кайфа я увеличил скорость подачи. Весело и задорно мы сыграли всё наше говно-панк-попурри. Краб показывал яйцо и жопу зрителям до конца концерта. В последствии он очень этим гордился, типа песдец гениально, никто так не делал, только он один догадался. И яйцо, мол, было запланированным номером. Михуил так ни разу не угадал с песней, гитаристы шатались, один от головокружения, другой от потери крови, а Даша с Машей вызвали дьявола, который сразу в ужасе унёсся обратно в геенну.

Последнее наше произведение подошло к концу, занавес стал закрываться. Евгений выбросил в воображаемую толпу у сцены свой медиатор, я кинул палочки, Даша решительно показала сиськи. Зал восторженно молчал.

По Крабу сразу стало ясно: вот она, блядь, известность. Человек имел вид, словно анально покарал Памелу Андерсон и она слёзно просит ещё. Мы вышли в фойе нашего актового зала раздавать автографы и принимать поздравления. Я приготовил маркер, чтобы ставить факсимиле на сиськах одногруппниц. Фойе было пустым. Ни бурсачек, ни музыкантов уездной группы «Пропиздоиды», никого. Мобильные телефоны в то время были роскошью. Позвонить и спросить, куда это все делись, мы не могли.

Недоумевая, группа «Одноклассники» отправилась отмечать успех. Видимо, решил Краб, засовывая непослушное яйцо в штанину, все настолько охуели, что не знали, каким способом выразить свой восторг знаменитой группе, и, стесняясь своей темноты, скромно разбежались.

Девушек, посетивших концерт, я не видел где-то с неделю. Появились они в бурсе одновременно и, краснея, сдержанно хвалили выступление. Просили звать ещё. Кусали губы, кривили лицо, похрюкивали, как сучары, по точному определению не помню кого.