Да! К девятнадцати годам я никому так и не выписал поебаца, увы!

В этом деле мне мешал излишний романтизм. Возвышенный ум не желал мириться с низменностью интимного процесса, его грязью и безнадёжностью. «В живого человека хуем тыкать?!» – это про меня.

Мне казалось, чтобы такие прекрасные, неземные создания, как девушки, согласились допустить в себя залупообразного питона, нужно было горы свернуть, луну с неба достать и непременно жениться! Даже проститутку не мог унизить деньгами, вот что скажу я вам! Хотя, в это же время, все мои друзья совокуплялись как кролики, а одна из прекрасных принцесс легко и непринужденно обосралась на пьянке.

Но где я, а где реальность? То-то же…

В строительном магазине, где я трудился, всё лето подрабатывали молоденькие девушки-кассирши. Студентки институтов были рады летнему заработку, замещая ушедших в отпуск сотрудниц, а мужской коллектив пытался наставить молодёжь на путь истинный, навязчиво намекая на свою эрудированность и мастерство в плане потрахушек.

Выделялся один я. Девственность сияла с моей честной физиономии, как пуговицы бравого солдата Швейка. Женскую душу понять нереально, поэтому именно этим я и привлёк внимание слабого пола, получив лестную характеристику «самый приличный». Заодно у меня возник статус ценного приза негласного соревнования, проходящего под лозунгом: «Трахнись первой с Гагачом, остальные – ни о чём!»

Естественно, я был не в курсе и всячески ебланил недвусмысленные намёки, принимая их за непонятные женские штучки-дрючки, иногда даже прямые насмешки, сильно тому смущаясь, чем только увеличивал ставки блядского тотализатора.

Последний день летней смены традиционно отмечался шумным корпоративом, на котором, по рассказам старожилов, брались последние неприступные бастионы сисястой интернатуры. Планировал взять какой-нибудь завалящий бастион и я, с интересом поглядывая на хоть и пятидесятилетнюю, но хорошо сохранившуюся бухгалтершу. На всякий случай я прикупил дешёвенькое обручальное колечко, чтобы сразу заходить с козырей.

Веселье уже переваливало за экватор, а храбрости я так и не набрался, хотя в штанах всё ныло и гудело от близости пьяненьких женщин. Тут подле меня нарисовалась кассирша с весьма справедливым погонялом «Принцесса Фиона». Облизнув губы, она развратно произнесла:

– Гагач, тут скучно! Поехали ко мне, а?

От такого неслыханного предложения ваш покорный слуга протрезвел, вспотел и схватился за обручальное кольцо в кармане, как за спасательный круг. В паху стремительно захорошело. Вот оно, вот!

– Я… я… на улицу, машину ловить! – заикаясь, ответил я.

О Фионе даже и мечтать не мог. Начхать, что страшная, зато молодая и добровольно даст. Если уж предельно откровенно: «даст» – было исчерпывающее качество идеальной девушки. На то время, конечно.

Фиона победно кивнула и последовала в женскую раздевалку. Я же выскочил на улицу и принялся голосовать. Почти сразу нарисовалась рыхлая «девятина».

– Шеф! Ленинский, сто тринадцать! Поехали! – услышал я знакомый голос.

С этими словами вместо Фионы на заднее сиденье развалюхи шустро впорхнула её подруга Катюха. Девочка-мечта. Года на четыре меня старше. Крепкая, стройная. Шикарный зад и примечательные сиськи. Катьку хотел взнуздать весь магазин, но девица держалась чопорно.

– Гагач, хватит фейсом щёлкать! Садись в машину. Ко мне поедем!

Я не верил своим ушам. Это что? Шутка такая?

– Ро… розетку п-починить? С-срочно? – заикаясь, брякнул я, падая на переднее сиденье. – Я ж эту, Фион… Карину жду.

– И розетку починим, не волнуйся! Её, заразу, в первую очередь! А с Каринкой я договорилась. Всё на мази! – ультимативно ответила Катюха.

– На мази… – машинально повторил я, глянув в зеркало заднего вида.

В нём промелькнуло изумлённое лицо принцессы Фионы, только вышедшей из дверей магазина.

Было уже достаточно поздно. До Катюхиного дома мы доехали быстро, без пробок, в тревожном молчании. Я подозревал недоброе.

– Ну! Где тут розетка? – робко осведомился я, зайдя в квартиру.

– Ш-ш-ш! – шикнула на меня Катюха, глазами показывая, что в квартире мы не одни. – Вот, здесь… розетка… – прошептала она и приложила мою руку к своей промежности.

Инструмент, коим предполагалось починить Катюхину розетку, тут же постыдно дал холостой выстрел. Я затравленно посмотрел на совратительницу, целомудренно скрестив ноги.

«Теперь точно настал тот самый момент», – подумал я, нащупывая кольцо в кармане.

– Катюха! – начал я брачный ритуал пьяным и хриплым, как у Боярского, голосом.