– Пришей се хуй на ухо… – грубо оборвала меня кассирша и толкнула в сторону ванной. – Пиздуй, подмойся, потом сюда, в комнату. В раковину не ссать, не дрочить, живо!

Дивясь творящемуся разврату, я послушно засеменил под душ, швырнув на вечное хранение трусы под ванну. Скажу, что чувствовал себя очень необычно. Наверное, такие ощущения испытывают старшеклассницы перед выпускным, зная, что их и выпустят, и выебут, и алые паруса покажут – и всё это на халяву.

Единственное, чего я не испытывал, так это ощущения хуя. Предатель сдал экзамен досрочно, а теперь, от незнакомой обстановки, скукожился и в бой идти явно не хотел.

Поэтому после душа я расположился у раковины, напротив зеркала, и принялся оживлять павшего товарища методом нанесения ритмичных ударов об раковину, попутно размышляя, как же грамотней оформить помолвку с кассиршей.

Поначалу получались не удары, а шмяки и шлёпы, но ничего. Я состроил в зеркало лицо побрутальнее и вообразил свой карающий монолог: «Ах ты, распутная пиздень! На, хуем по лбу! Ебстись, не обвенчавшись, возжелала? Выхватывай бибислом по кастрюле! Держи удар, куда глаза в разные стороны… Ртом дыши. Сосредоточься. Выйдешь за меня? То-то же… Хуяк! Контрольный по бестолковке, еблысь! ещё для профилактики!»

«Дэннн, дэннн!» – зазвенела раковина от настойчивых ударов затвердевшим членом.

Тут я поднял взор, чтобы полюбоваться своей мужественностью в зеркало, и замер. За моим плечом в проёме двери стояла какая-то толстая тётка и диву давалась, а точнее – стремительно приобретала крайнюю степень изумления от пикантного зрелища, балансируя на грани между инсультом и инфарктом.

– Ты шо делаешь, хад?.. Хто ты такой? – захрипела тётка.

– Алексей… Гагач… – проблеял я, изрядно растерявшись. Осознав, что дал ответ не полный, добавил почему-то из Булгакова: – Розетку починяю.

В качестве подтверждения своих слов я ещё пару раз стукнул дубинкой об раковину, всем своим видом давая понять, что именно так нынче чинятся розетки. И никак иначе.

Тётка тут же ушла в нирвану. Ухая, как филин, она галопом поскакала прочь.

«Нехорошо с тёщей познакомился, – подумал я. – Ладно, её я разъясню позже. Нужно идти свататься к молодухе».

Захватив обручальное кольцо, я зашёл в комнату. Там обнаружил, что невеста, отдавшись на волю алкоэфира, крепко дрыхла. Причём спала голой на тонком одеяле, для чего-то расстеленном на полу, трогательно свернувшись эдаким сексуальным калачиком. Видимо, чтобы кровать не скрипела.

Из-под попы ярким прожектором на меня светила пилотка, которую я видал по-настоящему впервые. Удобно расположившись рядом со спящей, дрожащими от возбуждения руками я взял её за крепкие, спортивные ягодицы и немного их раздвинул. Из расщелины на меня хмуро глянул пустой и тёмный глаз.

«Это какое-то масонство!» – поразился я открывшимся пейзажем всевидящего ока.

Тем не менее нечто подсказывало мне, что такого шанса больше может и не случиться. В конечном итоге когда-нибудь я женюсь, а вот оказаться с кольцом всевластия в руке рядом с оком Саурона… это вряд ли мне ещё так свезёт! Я почувствовал себя героическим хоббитом.

«Суй палец в жопу, Фродо Бэггинс!» – бил набатом в голове голос Сэма Гэмджи.

И я сдался.

Пару секунд подумал: какой же палец будет уместно засунуть в святая святых? Указательный – слишком строго и неуважительно, мизинец – как-то, блядь, аристократично… Безымянный? Нет! Я ж на нём потом обручальное кольцо носить буду! Большой палец по понятной причине тоже не подошёл. Остался только средний. На том и порешил. Сконфигурировав фак, я обильно смочил палец слюной и ввёл его Катьке в жопу. Прямая кишка, как пустыня Гоби, сразу впитала в себя всю влагу, крепко обхватив перст. «Тепло, – подумал я, – приятно. Резко вынимать нельзя – анус наружу достану».

Тут, в этот беспесды счастливый миг, распахнулась дверь и на пороге комнаты, в лучах бьющего из коридора электрического света, возникла тёща. Десять минут знакомы, а уже никакой от неё жизни нет!

Уперев руки в боки, она торжественно-карающим голосом возвестила неуместную, совершенно нелепую хуергу:

– Ф-фрунзе! Курчатов! – и, быстро переходя на визг: – Йоффе!

Имена великих физиков, как и лириков с маузером, сыпались горохом.

Видимо, поехавшая крышняком маман озвучивала перечень людей, кои, по её мнению, были действительно достойными претендентами на руку дочери, в чьей жопе я беспардонно ковырялся пальцем. Я хотел возразить, что озвученные ею персонажи у нас в магазине не работают, предъяв на Катюху не кидали, мол, по праву проникновение совершаю, но не успел.

Катька от её визгов проснулась и, перепугавшись, резко и неудачно села мне на руку. Палец, надёжно зафиксированный в анусе, глухо хрустнув, надломился. От адской боли я завопил что есть мочи, войдя в резонанс с визжащей мамашей. Почувствовав у себя в жопе инородный предмет, к нашему академическому хору имени Кащенко присоединилась и Катька. Она вскочила на ноги и стала шустро убегать от непонятной, но запердолившей ей в сраку опасности мимо мамки в коридор.