Себя сдерживаю, ухожу в ванную. Промочив в горячей воде полотенце, возвращаюсь и стираю следы крови. Ника морщится, уворачивается, но не просыпается. Укладываю под одеяло, а она неосознанно за меня цепляется.

Рядом ложусь, притягиваю ближе. Малышка взбирается прямо на меня. Устраивается как ей удобно. И я не смею шевелиться, чтобы не разбудить. Дел невпроворот. Нужно разгребать проблемы, созданные Валиевыми. По-хорошему не понимают. Нужно было их всех закопать, а я прогнулся под Нику и отступил.

Таращусь в потолок, мысли хаотично прыгают с одной темы на другую. Нужно подумать, как защитить и уберечь Нику так, чтобы это устроило нас обоих.

— Дам, — хрипло зовёт, сонно моргая. Уже совсем стемнело, проспала почти шесть часов.

— Я здесь, я рядом, — шепчу, целуя в губы.

Ника громко шмыгает носом и плачет. Обнимает крепко, бормочет что-то неразборчивое. Растираю её спину. Успокаиваю, всякие глупости несу.

— Есть хочу, — выдыхает опустошённо, носом утыкается в грудь и сопит тихонько.

— Из столовой принесут сейчас, я продуктов так и не купил, — отвечаю и тянусь к её телефону. Мой так и не нашли, а её был в машине Камиля.

— Я здесь оставаться уже не хочу, — вскидывает голову, телефон свой замечает, хмурится и, отобрав, звонит кому-то.

Закидываю руку за голову, просто наблюдаю. Что-то ведь надумала. Ноготь нервно грызёт, злится на что-то.

— Привет, Леся. Зачем ты это сделала? — выдыхает и, вскочив, ходит по комнате.

Непонимающе тоже поднимаюсь, к себе притягиваю. Ника убирает телефон от уха и ставит на громкую связь.

— … заявились, выспрашивали, напугали… — тараторит на том конце провода подруга.

— Почему не позвонила мне, не написала? — закусывает губу малышка и дрожит от предательства.

— Они угрожали, Ник, — мнётся Леся. — У меня семья, маленький ребенок.

Перехватив телефон, отключаю. Незачем ей слушать пустые оправдания. Сажаю на колени, укачиваю в руках.

— И что теперь будем делать? — безжизненно интересуется.

— Поужинаем и поговорим.

Есть у меня один вариант. И не уверен, что Ника спокойно примет его.

Пока мужчина просит местный персонал принести нам ужин на двоих, я прячусь в ванной комнате. Осматриваю зону боевых действий в зеркале. То бишь лицо, шею, бок и руки. Выгляжу сносно. Думала, будет хуже. На подбородке краснеет синяк от мужского кулака, на шее синеют пять пальцев одной мегеры, плюс ещё царапины от ногтей алеют. А на боку, прямо где рёбра, немного кожа стёрта и, наверное, ушиб, так как дышать больно.

Но это всё неважно. Самое главное — с моим малышом всё в порядке. Он настоящий супермен, держится за свою бедовую глупую маму всеми конечностями.

Со вздохом настраиваю душ, мне согреться очень хочется. Я раздавлена, уничтожена и опустошена. Как я вообще уснуть смогла — удивительно. Из меня будто все эмоции и силы выкачали, оставив только холод. И нет, не из-за похищения, не из-за гадких слов и пережитого нападения. Меня Лесин поступок добил просто. Мы ведь втроём с детского дома вместе. Защищали друг друга, держались всегда вместе, дрались, если нужно было. Заступались. Я ей доверяла как себе. Когда прощались, обмолвилась, что еду туда, где влюбилась. И Леська знала, всё знала. В том числе и адрес зоны отдыха. Значит, не только Дамир друзей выбирать не умеет, но и я, получается… Возможно, когда эмоции притупятся, я пойму подругу. Но сейчас очень обидно и больно.

Очень долго стою просто под потоком воды. Смываю с себя этот день. Дышу глубоко и плачу. Не хочу показывать мужчине новые слёзы. Он утешает, пытается приободрить, очень старается. Только я вижу, что себя съедает и винит. Грызёт изнутри.

— У тебя всё в порядке? — Дамир не стучит, сразу вламывается. Вздрагиваю и вскидываю голову.

— Да, сейчас выйду, — бормочу, выглядывая из-за ширмы и выключая воду.

Дамир разворачивает полотенце, укутывает, помогает выбраться и только потом оставляет одну. Его забота растекается теплом по венам и согревает почище горячего душа.

Быстро обсушившись, делаю на голове чалму из полотенца поменьше. Кутаюсь в махровый халат и выхожу. Мужчина сервирует барную стойку. Борщ на первое, пюре с котлетой на второе и шиповник. Прямо то, что доктор прописал. Простые блюда, которые очень часто в детском доме давали.

— Ешь, Ника, — приказывает Дамир, наблюдая за мной.

Киваю, с неохотой жую пюрешку с котлетой. Я уже борщом наелась на самом деле, но один тиран следит за моим питанием.

Мне в этом доме неуютно. Хотя несколькими часами ранее я порхала по помещению, уют создавая. Драила полы, пыль вытирала. Лучше в свой клоповник вернуться. Пусть район неблагополучный. Пусть стены картонные и полы скрипучие. Зато там всё родное. Моё.