— Моя девочка, — говорю ей. Она не двигается, и я знаю по опыту, что она захочет, чтобы кто-нибудь другой подошел и занял мое место у ее обнаженной киски.

Я не против. Я не эксгибиционист как таковой. Но получаю удовольствие от того, что женщина обнажена и извивается вокруг моего члена, настолько отчаянно, что ей все равно, кто ее видит.

Можно только гадать, сможет ли прекрасная, милая Белль когда-нибудь достичь такого уровня разврата.

Но после сегодняшнего вечера, я бы сказал, шансы уменьшаются.

ГЛАВА 16

Белль

Мэдди все утро разрывала мой телефон, поэтому я соглашаюсь встретиться с ней и съесть по тарелке пасты во время наших обеденных перерывов.

Честно говоря, меня не нужно долго уговаривать. Я не только умираю от желания услышать, чем она занималась вчера вечером в клубе после того, как я прошла свой, кхм, сеанс, но и мне нужно выговориться перед ней. Ужасно сильно. Потому что моя голова не перестает кружиться с тех пор, как те парни вышли из маленькой комнаты.

Мэдди — единственный человек, с которым я мечтала бы поговорить об этом. Она не только моя лучшая подруга, но и наименее осуждающий человек из всех, кого я знаю. Четырнадцать лет монастырской школы сделали многих из нас подверженными страху и стыду. Осуждающими. Но не Мэдди. Это придало ей решимости принимать всех такими, какими она их видит, и это одна из черт, которые я обожаю в ней больше всего.

Я иду по Олд-Бонд-стрит, рассеянно рассматривая витрины. Я могу быть занята, но всегда найду свободное время, чтобы оценить отличное платье или пару сногсшибательных туфель на каблуках. Мама с юных лет прививала мне любовь к моде и важность инвестиций в качественные вещи, которые выдержат испытание временем.

Помня об этом, трудно заставить себя оторваться от потрясающего белого платья-футляра в витрине огромного лондонского флагмана Ralph Lauren, но я знаю, что Мэдди ждет. Поэтому вздыхаю и вместо этого сворачиваю на Берлингтон-Гарденс.

Мэдди уже ждет в баре «Cecconi», она выглядит великолепно и отдохнувшей, и совсем не похоже, что у нее была ночная оргия. Это место битком набито типами из хедж-фондов, они бросают заинтересованные взгляды в ее сторону, но на этот раз она, кажется, ничего не замечает.

Я обнимаю ее, прежде чем выдвинуть один из их культовых зеленых кожаных барных стульев и взобраться на него.

— Как тебе удалось забронировать столик?

— Назвала имя Ventrix. — Мэдди пожимает плечами. — Всегда работает. Но удалось получить только бар.

Ventrix — это хедж-фонд, в котором она работает на временной основе. Я полагаю, что их сотрудники обеспечивают довольно устойчивый бизнес «Cecconi».

— Меня устраивает. — наклоняюсь я. — Лишь бы никто не подслушал наш разговор.

Она смеется.

— Уверена, они были бы рады услышать наш разговор. Половина из них, вероятно, члены клуба «Алхимии».

Я нервно оглядываюсь по сторонам.

Боже.

Я об этом не подумала. Представьте, если бы вчера вечером один из случайных, несносных финансистов, заключающих сделки из-за культовых равиоли с крабом «Cecconi», уткнулся лицом мне между ног. Эксклюзивный район Мэйфейр внезапно показался мне неуютно маленьким. Но он бы не узнал меня в одежде и без маски для сна.

Правда?

Она смеется и игриво хлопает меня по руке.

— Расслабься, детка. Никто здесь не знает, что ты за ночь превратилась в маленькую грязную шлюшку. Ты все еще выглядишь невинной и великолепной.

Это вызывает у меня улыбку.

— Я могла бы сказать то же самое о тебе. За вычетом невинной части. Но расскажи мне, чем ты занималась прошлой ночью. Я умираю от любопытства.

— Нет. Я умираю от любопытства.

— Я посвящу тебя во все детали, обещаю. Но ты должна мне сказать — ты заходила в Игровую комнату? Я даже представить себе не могу.

Ее понимающая ухмылка говорит мне, что я пожалею, что спросила ее, но официант прерывает нас с меню. Мы отмахиваемся от него и заказываем то, что и всегда: Пеллегрино, равиоли с крабами и зеленый салат.

— Хорошо. — она ерзает на своем месте. — Это было потрясающе. Честно говоря, как в порно Диснейленде.

Я стону и закрываю лицо руками.

— О боже.

— Да. О Боже, серьезно. Не знаю, какого черта я трачу так много времени на то, чтобы ходить по клубам, трахаться и возвращаться домой с каким-то парнем, который не может найти мой клитор. — она заговорщически наклоняется вперед. — Говорю тебе, это место — бомба. Я выпила две рюмки и испытала три оргазма, а к полуночи была дома, трезвая и хорошо оттраханная. Я спала, как гребаный младенец. Одна. Типа, эй? Что в этом может не нравиться?