Только тогда сдержанно и непринужденно отвечаю.

Да, конечно.

К счастью, я еще не отправляла треску в духовку. Не хочу, чтобы квартира пропахла рыбой.

Я осматриваю кухню своих родителей. Она безукоризненно чистая и заставлена приборами и приспособлениями из нержавеющей стали промышленного производства. Мама обожает готовить, а папа часто приглашает гостей, поэтому кухню сделали такой, чтобы даже кейтеринг мог развернуться на полную катушку.

Я как раз откупориваю бутылку "Sancerre" — для этого мне понадобится вино, — когда раздается звонок в дверь.

Сглатываю.

Когда открываю дверь, на пороге стоит Рейф, выглядящий таким же горячим, восхитительным, идеальным, сексуальным, порочным и опасным, каким был прошлой ночью в баре.

И, предположительно, таким же он был и после бара, в той комнате, когда его губы и руки были на мне.

На нем его обычная повседневная униформа — белая рубашка с открытым воротом и так хорошо отглаженная, что вы бы никогда не догадались, что он носил ее весь день, и брюки, которые, я знаю, откроют мне потрясающий вид на его идеальную задницу, если он пройдет передо мной. Его волосы немного взъерошены, а в карих глазах светится беспокойство.

Беспокойство, которое заставляет меня чувствовать себя особенной и немного злит, потому что я не хочу, чтобы он относился ко мне как к хрупкой невинной жертве.

— Входи, — произношу я. Прежде чем он успевает предпринять что-нибудь неловкое, вроде поцелуя, я поворачиваюсь и веду его на кухню. Я могу втайне радоваться, а может и нет, что на мне только короткие шорты и хлопковая майка поверх спортивного лифчика. Возможно, вид моих обнаженных рук, ног и груди напомнит ему, что прошлой ночью он был увлечен «хрупкой девственницей».

Как и ожидалось, когда я оборачиваюсь, его глаза нацелены на мой зад, и это выглядит как маленькая победа.

— Вина? — спрашиваю я, стараясь не ухмыляться. Поднимаю бутылку. — Я как раз собиралась налить бокал.

Он колеблется.

— Э-э, конечно. Спасибо.

Пока я наливаю, он хрипло говорит:

— Я хотел проведать тебя. После вчерашнего вечера. Узнать, как ты себя чувствуешь.

— Все хорошо, спасибо, — отвечаю я самым беззаботным голосом.

— Отлично.

Наступает неловкая пауза. Я протягиваю ему бокал вина.

— За нас. Счастливой пятницы.

Он поднимает его и произносит:

— Счастливой пятницы.

Снова молчание.

— Эм. Я знаю, что ты говорила с Джен ранее, — говорит он.

— Говорила. — я позволяю его невысказанным словам повиснуть в воздухе. Мне нужно, чтобы он произнес их.

— И она подтвердила, что я был… на твоем сеансе прошлой ночью.

Я облизываю губы.

— Да. Но я уже сама это поняла.

Он вздыхает. Боже, он великолепен. Такой красивый мужчина. Его карие глаза изучают мои, и если бы мне не было так неловко, меня бы позабавило, что парень, который переспал бог знает со сколькими женщинами, находит этот разговор таким мучительным.

Не поймите меня неправильно. Я тоже. Но у меня нет опыта в подобных вещах. Для Рейфа это должно казаться пустяком.

Возможно, он лучше в постели, чем в послесловии.

Готова поспорить, он действительно великолепен в том, что касается секса.

Не то чтобы я даже знала, что это значит.

— Ты злишься, что я участвовал? — спрашивает он.

Я обдумываю вопрос.

— Я не злюсь. Чувствую себя просто немного сбитой с толку. Уязвимой. Как будто это дало тебе дополнительное преимущество передо мной. Ты знал, а я нет. Что ж, я разобралась с этим, но не благодаря тебе.

— Понимаю. — он подходит на шаг ближе, не сводя с меня глаз. — Но мне трудно даже отдаленно сожалеть об этом. Это меня возбудило.

— Помешанный на контроле, — бормочу я, хотя меня это тоже возбудило, и в этом-то и проблема.

Меня злит, что Рейф был в курсе плана, а я нет. Что мне пришлось самой разбираться в этом. Что человек, которого я знала, сосед моих родителей и к тому же мой куратор, — принял участие в чем-то настолько сокровенном без моего ведома или согласия, когда я открылась ему всей душой.

Но прошлой ночью? От осознания того, что он был рядом, все стало лучше. Это придало всему происходящему яркости. Придало смысл. И я не могу придраться ни к одному его поступку.

Он был идеален.

Стоять здесь, на кухне мамы и папы, разговаривать с Рейфом и знать, что я была с ним прошлой ночью — действительно странно. Это словно у нас был пьяный роман на одну ночь, только я была трезвой, и секса не было, и все это было срежиссировано, и я была не только с ним…

Боже. Это правда странно. Я не понимаю, как мне себя вести.