Я хриплю и задыхаюсь, перед глазами все плывет, воздух в легких давно закончился, а Джек орет, что я «чертова сука, чертова, чертова сука». Я хочу попросить его отпустить меня, простить, но лишь бессильно открываю рот, как выброшенная на берег рыба.

А потом хрустят кости, уж не знаю где, но звук похож на фейерверк, грохочущий где-то у меня в мозгах. Из глаз текут слезы. Дышать нечем. Совсем нечем, так что я начинаю терять сознание. Спина рефлекторно выгибается, я пытаюсь кричать, но не могу и лишь чувствую, как на губах пузырится слюна. Джек стискивает мне горло сильнее.

Его глаза, налитые кровью, полны такой ненависти, что мы оба понимаем: я обречена, потому что он пойдет до конца.

Сто шестой день после исчезновения

Адалин Арчер

Объявления о твоей пропаже, которые мы развесили по всему городу пару месяцев назад, размокли под дождем и отстали от фонарных столбов и стен, так что мы собрались кучкой – я, Итан, мои мама с папой, Кэтрин и Джек, – закутались потеплее в пальто, замотались шарфами, чтобы не промерзнуть на стылом ноябрьском ветру, и отправились расклеивать свежую партию плакатов.

Поскольку твое тело до сих пор не нашли, полиция смогла предъявить Дэвиду обвинение в одном лишь похищении. Правда, все считают его единственным виновным. Все, кроме меня. Однако я практически никому не говорила про свои соображения насчет Джека; рассказывать маме с папой про эту теорию – только лишний раз их расстраивать.

Потратив на расклейку целый час, мы отправились в кафешку в центре города, чтобы восполнить силы чашкой кофе с пирожным.

– Да, Кэтрин, – начала я, – у вас же день рождения на следующей неделе, как будем отмечать?

– Я думала в этом году обойтись без праздника.

Видимо, решение было вызвано твоей пропажей и тем ореолом печали, который окружал наших родителей с тех пор, как полиция нашла твою окровавленную пижаму.

– А мне кажется, нам всем не помешает какой-нибудь повод отвлечься и подумать о приятном, – заявила я задорным тоном ведущей какой-нибудь детской передачки. – Надо устроить небольшие семейные посиделки.

– Было бы неплохо, Ада, но у меня на нижнем этаже на следующей неделе будут стены перекрашивать, а найти другое место за такой короткий срок вряд ли получится.

– Хм-м-м. – Я нахмурилась, якобы глубоко задумавшись, и, сосчитав до пяти, округлила глаза, будто меня осенило: – Слушайте, но ведь не обязательно же собирать огромную толпу гостей! Пусть будет небольшая коктейльная вечеринка человек на двадцать, а после мы вшестером, вместе с Чарли и Тобином, поедем ужинать в «Кастелло».

– Ох, Ада, какая замечательная идея! – откликнулась мама радостным тоном, какого я у нее уже давно не слышала. – Если хочешь, коктейли можно выпить и у нас, – предложила она.

– А можно и у Джека, – добавила я как ни в чем не бывало, – у него куда больше места и к центру города в разы поближе. – Я взглянула на Джека поверх кружки, и тот холодно посмотрел на меня в ответ.

– Не волнуйся, милый, – повернулась к нему Кэтрин, – я помню, что тебе в последнее время нездоровится.

– Вот как? – подняла брови я и, вспомнив про тампоны в его корзинке, едва удержалась, чтобы в шутку не уточнить: «Живот, что ли, болит?»

– Мигрени, – коротко пояснил Джек.

– У него бессонница, – продолжила Кэтрин, и Джек помрачнел.

– А с чего тебе не спится-то? – спросила я.

– Не бери в голову, все в порядке.

– О, ну так и замечательно, – радостно заключила я. – Значит, коктейли пьем у тебя, часов в шесть, в пятницу, идет? – Я спокойно выдержала его взгляд, дожидаясь возражений, и, чтобы уж добить наверняка, как бы невзначай добавила: – Если, конечно, тебе не трудно будет все устроить…

Ответом мне стала беззаботная и светлая улыбка, но я видела, как пальцы Джека сжимают кружку, – того и гляди хрустнет.

– Отличный план, Ада. Коктейли пьем у меня.

Сработало. Мне хотелось взвизгнуть от радости, но я лишь скромно улыбнулась:

– Прекрасно!

Уже в пятницу, пока мы ехали на такси к Джеку домой, я украдкой рассматривала мужа. Он прекрасно выглядел – в лучших джинсах, в белой рубашке. Вокруг глаз у него уже начали обозначаться едва заметные морщинки.