– Ада…

– Пожалуйста.

Когда до дома Джека оставалась всего пара минут езды, телефон Кристофера уже буквально разрывался от звонков. Он припарковался на том же углу, и я выскочила из машины.

– Я сейчас сделаю фото и мигом вернусь.

Развернувшись, я помчалась вниз по улице, а Кристофер наконец-то смог ответить на звонок. Знала бы я в тот момент, как этот звонок перевернет весь мой мир…

Не успела я повернуть на дорожку, ведущую к дверям дома, как те сами распахнулись мне навстречу. Итан выскочил на улицу как ошпаренный и тут же увидел меня – и паника на его лице сменилась горечью.

– Где ты была? – негромко спросил он.

– Дышала свежим воздухом, – не сразу нашлась я. – Что-то стряслось?

А затем за спиной у меня послышались торопливые шаги. Это оказался Кристофер, крепко сжимающий в руке телефон.

– Кто-нибудь скажет мне, в чем дело? – На меня накатил ужас. Я уже понимала, о чем мне вот-вот расскажут. Колени затряслись, меня бросило в жар, стало тяжело дышать. Я уже открыла рот, чтобы сказать: «Я передумала, не надо ничего объяснять», как Кристофер произнес те самые слова:

– Обнаружили тело.

Сто двенадцатый день после исчезновения

Адалин Арчер

Следующим утром я потратила немало времени на душ и макияж. Меня всю ночь мучили кошмары о тебе, я встала с темными кругами под глазами, которые пришлось старательно замазывать консилером. Помогло не особо, и я все равно выглядела измученной. Не то чтобы меня сильно беспокоил собственный внешний вид, но привычная последовательность утренних действий некоторым образом успокаивала. Она хотя бы позволяла отвлечься от мыслей о том, куда и зачем я сейчас поеду. Мама отказалась опознавать тело, и я вызвалась сопроводить папу вместо нее, поскольку попросту не могла отпустить его в морг в одиночку. Никаких подробностей нам сообщать не стали, лишь уточнили, что труп выловили в реке и что приметы совпадают с твоими.

Услышав, что папа подъехал, я спустилась в гостиную к Итану, поцеловала его и крепко обняла за шею, зарывшись пальцами в волосы и прижавшись всем телом.

– Спасибо, что ты сегодня здесь, – шепнула я.

Итан собирался в Брайтон на день рождения к другу и даже успел купить билет на поезд, но сдал его. Вообще-то не обязан был, особенно если учесть, что наши отношения порядком испортились с того дня, как я вслух признала, что не хочу детей. Конечно, мы до сих пор так толком и не поговорили.

Всю дорогу до морга мы с папой молчали. Он и в лучшие-то дни не отличался разговорчивостью, поэтому я и не ждала, что сейчас мы будем болтать без умолку. Вместо этого я думала о тебе. Один эпизод отчего-то вспомнился особенно ярко: тот день, когда ты уезжала на учебу в университет. Я пришла проводить тебя. От восторга и волнения ты вся раскраснелась. Мы обнялись, и твое теплое дыхание обожгло мне ухо, когда ты шепнула: «Люблю тебя». Я не стала ничего отвечать. А потом ты забралась в машину и уехала.

Идя через парковку к зданию морга, я снова и снова прокручивала в голове этот маленький, но такой ценный момент. И пока мы с папой сидели в комнате ожидания с двумя чашками жидкого кофе, сожаление и раскаянье в том, что я так и не сказала тогда «я тоже тебя люблю», потихоньку начало переливаться через край.

Когда нас повели осматривать тело, меня затрясло. Я покосилась на папу, ища поддержки, но он тоже выглядел напуганным. И беззащитным. Наступал тот самый момент, которого мы так боялись с тех самых пор, как ты пропала. Если мы увидим тебя лежащей на металлическом столе, холодной и мертвой, исчезнет последняя надежда отыскать тебя живой.

Риттер встретил нас возле дверей покойницкой и что-то начал говорить, а я отрешенно кивала, не слыша ни единого слова. В голове вертелось: «Это и правда ты? Ты сейчас там? Пожалуйста, пусть тебя там не окажется. Пожалуйста-пожалуйста, пусть тебя там не окажется».

А затем двери распахнулись, и папа шагнул в покойницкую. Я помедлила, тщетно пытаясь собраться с духом, но у меня за спиной шел Риттер, так что оставался один путь – вперед. Покойницкая выглядела именно так, как ей и полагается: неуютно-практичная, тихая и чистая. Повсюду блестела полированная сталь. Из разлагающихся тел стекают разные жидкости, а сталь проще всего стерилизовать. Так что никаких пятен тут не было. У меня свело желудок.

Потом взгляд зацепился за тело, лежащее на каталке под белой простыней, и в глазах потемнело.

Понятия не имею, где я взяла силы подойти поближе. На то, чтобы пересечь зал и встать рядом с папой, ушла, кажется, целая вечность. Мы оба молча уставились на тело под простыней.

Я застыла, почти не дыша.

Работник в ламинированном фартуке поверх бледно-голубого медицинского костюма поднял простыню.