К тому времени, как доктор выгнала нас из комнаты, мы оба были измотаны еще больше. Из пореза на моей губе в рот капала кровь, а на его челюсти красовался темный синяк.

Мне было стыдно драться с ним, когда Скарлетт лежала прямо там, но, когда Винсент замахнулся на меня, во мне включился инстинкт «бей или беги», и я забыл обо всем, кроме самообороны.

Доктор Амбани и медсестра остались в палате, пока мы смотрели друг на друга в коридоре.

Либо день был затишьем, либо персонал больницы предупредил не задерживаться около нас, потому что коридор был пуст, за исключением двух медсестер в дальнем конце. Вокруг не было никого, кто мог бы подслушать или записать нас, кроме Карины и Бруклин, которые, казалось, были ошеломлены быстрым развитием событий.

Кулаки Винсента сжимались и разжимались.

— Как долго это продолжается?

Я предположил, что он имел в виду мои отношения со Скарлетт.

Правда уже вылезла наружу. Я мог бы рассказать ему всю правду.

— С июля.

— Июль? — Я поклялся, что видел, как из его ушей клубился пар от необузданного гнева. — Вы тайком тусовались за моей спиной почти три месяца?

— Как я уже сказал, мы не говорили тебе, потому что знали, что ты так отреагируешь. — Раздражение щелкнуло зубами, придав моим словам больше остроты, чем я предполагал. Мне следовало бы проявить больше снисходительности к Винсенту, учитывая, что ему пришлось иметь дело с двойным ударом — нашими отношениями и госпитализацией его сестры, — но я был слишком напряжен и измотан, чтобы обращать на это внимание. — Для протокола, мы не хотели встречаться или держать это в секрете от тебя после твоего возвращения в Лондон. Это просто как-то... случилось.

Это было неубедительное оправдание, но сейчас не время и не место объяснять тонкости последних трех месяцев.

Винсент, похоже, вообще не слушал. Его внимание переключилось на мои кроссовки (я никогда не надевал бутсы на стадион перед матчем). На его лице отразилось недоверие.

— Это ты был тем парнем в душе моей сестры, когда я заезжал к ней летом?

Блять.

— Технически, — сказал я с большой осторожностью, — я был в ванной.

— Боже мой! — череда французских ругательств разнеслась по стерильному коридору. — Она сказала мне, что это кто-то из КАБ!

Я прочистил горло.

— Также технически я был кем-то из КАБ. По крайней мере, летом.

Глаз Винсента дернулся. Казалось, он снова хотел меня ударить, но резкий голос вмешался.

— Прекратите! — Бруклин встала между нами. Они с Кариной так тихо наблюдали со стороны, что я почти забыл об их присутствии. — Посмотрите на вас двоих. Взрослые мужчины ведут себя как дети в больнице, из всех возможных мест. Вам не стыдно?

Багровый румянец пробежал по верхушкам скул Винсента.

— Не...

— Не чего? Наказать тебя за твою чушь? — Она скрестила руки на груди, ее лицо было воплощением упрямства. Он был по крайней мере на фут выше нее, но она, казалось, возвышалась над ним, даже когда она смотрела на него снизу вверх. — Твоя сестра лежит там... — она указала на закрытую дверь в палату Скарлетт, — ...пытается отдохнуть, и одно из первых, что ты делаешь, когда приезжаешь – это затеваешь чертову драку в ее больничной палате. Она и так достаточно напряжена. Ей не нужно, чтобы ее брат и ее парень все усугубляли. И ты.

Бруклин резко обернулась и ткнула в меня пальцем.

— Тебе следовало бы знать лучше, чем потакать чуши Винсента. Есть разница между самообороной и активным участием в драке. Неудивительно, что мой отец становится таким сварливым, когда кто-то из вас упоминается в разговоре. Я удивлена, что ты еще не свел его в могилу, учитывая, что ему приходится иметь дело с твоими эгоистичными, детскими выходками каждый день!

В тишине можно было услышать, как упала булавка.

Мы уставились на нее, слишком ошеломленные тем, что нас отчитал кто-то вдвое меньше нас, чтобы немедленно отреагировать. Позади нее Карина ухмыльнулась, выглядя так, будто она слишком уж наслаждалась нашим дискомфортом.

Но Бруклин не ошибалась. Мы вели себя эгоистично и по-детски. Доктор сказала примерно то же самое, но то, как это изложила Бруклин, задело за живое.

Мы были настолько поглощены своей гордыней и желанием победить в этом глупом споре, что не подумали о том, как наши действия повлияют на Скарлетт.

Новая волна вины понизила уровень тестостерон в зале, оставив меня холодным и стыдливым. Напротив меня Винсент засунул руки в карманы, его лицо покраснело.

Если говорить технически, то это я виноват, убедив Скарлетт не торопиться с рассказом Винсенту о нас. Его гнев был понятен, но, когда он набросился на меня, мой инстинкт подсказал мне перейти в наступление.

— Мы останемся здесь и присмотрим за Скарлетт, — Бруклин махнула рукой, показав на себя и Карину. — Вы двое, поговорите об этом где-нибудь в другом месте. Я не хочу, чтобы ваши негативные флюиды отравляли это место.