— Я знаю, что смерть родителей не была несчастным случаем. Их убили люди Елисеева. И я тоже должна была умереть, — проговорила я. — Это я выяснила еще в самом начале лета, кажется.

— А о причинах их убийства ты знаешь? — в ответ я отрицательно помотала головой. — В самом начале девяностых твой дед, Лев Геннадьевич Снегирев, основал компанию.

— Вестерн Анлимитед Интернешнл.

Леонид Викторович удовлетворенно кивнул.

— Через пару лет он разделил управление между своими детьми, каждому вышло по тридцать три процента. В девяносто седьмом году произошло несколько событий, которые вынудили Елену Львовну Власенко, в девичестве Снегиреву, отказаться от своей доли в пользу брата Игоря. Твоя мама, Анастасия Львовна, тоже думала над тем, чтобы переписать свою долю на брата: она всё равно вышла замуж за твоего отца, а у него был свой бизнес на родине. Но в последний момент твои родители решили, что сделают иначе: твоя мама отдала свою долю Игорю под временное управление с условием, что ты, когда вырастешь, в любое время можешь заявить о своих правах на нее. Но по достижении совершеннолетия тебе в любом случае пришлось бы либо переписать эту долю на Игоря Львовича, либо вливаться в семейный бизнес.

— Родители ничего такого мне не рассказывали, — задумчиво произнесла я. — Бл… — я запнулась на полуслове и хлопнула себя по лбу, — я же всё равно ничего не помню. Гребаная амнезия.

Леонид Викторович, словно что-то обдумывая, постукивал пальцами по рулю. Мне нещадно хотелось курить, но не хватало смелости даже достать сигареты при Костином отце.

— У меня есть к тебе предложение, Джина, — мужчина перестал мучать руль, — пора тебе входить в курс дела. Конечно, ты и сейчас можешь отказаться от доли, но я знал твоих родителей, знаю всю твою семью и понимаю, что ты никогда этого не сделаешь. Поэтому чем раньше ты подключишься в семейный бизнес, тем лучше будет в первую очередь для тебя. К тому же, летом ты и так по уши ввязалась в игру, так что обратной дороги для тебя теперь попросту не существует.

— Хорошо, — я киваю головой и надеюсь, что при этом не дрожу от страха.

— Завтра в четыре приходи по этому адресу, у нас будет совещание, — Жилинский передал мне листок. Пробежав глазами по названию улицы, я удивленно подняла взгляд на Леонида Викторовича.

— Это ведь не ваш офис. Судя по адресу, то и вовсе почти МКАД. Что это за место?

— Придешь — узнаешь, — был ответ. — Пароль — пасхальный кролик.

— Звучит, эээ… весьма необычно. Это чтобы никто не догадался? — да уж, с такой защитой точно никто чужой не проникнет: просто никому не придет в голову, что пароль может быть настолько дебильным.

— Пароли меняются. Каждую встречу кто-то по очереди придумывает новый.

Я смазанно кивнула, попрощалась с вежливой улыбкой — а что еще было делать? — и вышла из машины. Мать моя женщина, во что я ввязалась… Пасхальный кролик, е-мае.

Насчет того, можно ли кому-то рассказывать, я не уточняла: естественно, что никому чужому, но Таля была вроде как своей и вовсе не ее вина, что тетя Лена вот так запросто лишила ее возможности вести семейные дела. Может быть, мне разрешат ее привести, если я всё объясню? Хотя Леонид Викторович вроде бы не дурак и всё понимает, но ему по сути нет дела до того, у кого из нашей семьи какая доля в бизнесе, главное, чтобы всему бизнесу в целом ничего не угрожало. Нет, насчет Тали надо говорить с дядей Игорем, как-нибудь уладим, он ведь наш дядя, а пока что придется целые сутки держать всё от сестры в секрете.

Собираясь на следующий день, я раскидывала вещи по всей комнате так, будто там орудовал ураган. Ситуация была классической: шкаф ломится от одежды, а надеть всё равно нечего, а я еще и не знаю, в каком виде принято приходить на подобные мероприятия. Наверное, нужно одеться максимально удобно, мало ли что, но ведь не хочется выглядеть, как чумной бомж: хоть обо мне все слышали, но уж точно не о моих заслугах, и мне нельзя облажаться хотя бы на первом собрании. Примеряя кофту за кофтой, я и не заметила, как прошло время, и теперь мне придется бежать до метро со скоростью света. Чтобы не опоздать совсем, пришлось надеть первые попавшиеся вещи, которые я толком и не рассмотрела, кроме колготок: не могла же я пойти в порванных.

Только потом, по дороге к метро, то и дело поправляя падающую с плеча черную бретельку, я поняла, что к майке стоило присмотреться и выбрать хотя бы не настолько открытую. Меня спасала только красная рубашка в черную клетку, которую я для надежности завязала на талии узлом: теперь майка точно не сползет сильнее допустимого. В надежде не встретить никого из знакомых, черные ремни вокруг ног — а я выцепила из шкафа кожаные шорты как раз с такими ремнями — я застегивала уже в метро, стараясь при этом не отдавить никому ногу своими мартинсами на конской подошве. Глупый способ казаться выше и старше, но зато хотя бы не переломаю ноги, как это можно запросто сделать на каблуках.

На выходе из метро я проверила содержимое рюкзака: телефон и деньги не вытащили; косуха, сложенная в три погибели, на месте. Я начала наконец учиться предусмотрительности: если сейчас тепло, то к вечеру обязательно похолодает, не май месяц всё-таки, а начало сентября, а я теперь не могу рассчитывать, как весной, что Костя довезет меня в теплой машине хоть на край света. Оставалось только найти нужный дом, и поскольку никто вокруг не знал ни такого адреса, ни как туда доехать, то пришлось идти от метро на своих двоих. Выходило далековато, либо же просто я до сих пор не привыкла к таким расстояниям: чем ближе к центру, тем ближе друг к другу всё расположено. И почему Ник ничего мне не рассказал даже теперь? Было бы здорово, если бы он подбросил меня, но засранец-брат уже вторые сутки не появлялся дома, заставляя бабушку переживать, а меня — топать сейчас пешком лишних полчаса.

Я уже начинала жалеть, что не купила себе навигатор: можно было бы просто написать адрес, а устройство показало бы маршрут на карте и еще вслух объяснило бы, куда и как лучше пройти, а то от прохожих ничего не добьешься. Пока я плутала по частному сектору, время на часах уже перевалило за четыре, но зато я уже издалека угадала, какой именно дом находится по нужному мне адресу. Таблички с названием улицы и номером дома, конечно же, не было видно, и я подошла ближе. Нет, на ограде не было абсолютно никакой информации, но соседний, восьмой, дом, указывал на то, что я угадала верно.