Так от «пацанского» дня рождения он постепенно пришел к дню рождения с самыми близкими людьми, независимо от их пола.\

Магия дынного ликера.

Как-то давно я отмечала свой день рождения на даче, родители уже разошлись и разъехались, была только молодежь. Лось спросил, можно ли заедет Кот, и я ответила, что конечно. И он приехал. Не слишком быстро, но его появление было эффектным. Оставив мотоцикл у ворот, он прошёл сквозь людей, и обнял меня со спины. Я слышала по голосам, что он приехал и с ним здороваются, но не ожидала, что он так быстро подойдет ко мне и застанет врасплох. Обнимая, он скрестил руки у меня над грудью, обхватив мои плечи, и покачал из стороны в сторону. Я почувствовала тепло и прикосновение его тела и замерла. Это чувство мне понравилось. Понравилось мне, интроверту, подпускающему к себе только мужа, детей и кошку. Это чувство было не обычным, новым. Оно пробудило во мне что-то особенное, ускользающее, я попыталась ухватить это чувство за хвост и приучить, повесив на него ярлычок. Это было что-то очень настоящее, незамутненное, забытое, родом из детства. Чувство телесной радости? Близости? Близки мы были с мужем, но это было другое. Это было что-то сродни тому, как млеешь от ручонок своего ребенка, гладящего тебя по волосам. От ребёнка – да, я могла бы принять это чувство… но чтобы от взрослого? Я так привыкла держать под контролем эмоции, сохраняя некую постоянную пустоту внутри, и думала, так будет всегда. А сейчас что-то вихрем ворвалось в мою жизнь, заставив чувствовать, показав, что я еще не дэдинсайд, что всепоглощающий надзор за собой бессмыслен, слаб, бесполезен. Я всегда воспринимала контроль над эмоциями как контроль над хаосом жизни, как защиту от всего плохого, что может случиться со мной по воле других людей. Осознавая это, я замерла, удивилась, растерялась.

Тут в ухо мне завопили: с днём рождения! Я обернулась и со «спасибо» обняла его в ответ, обняла по-настоящему.

В новом мотоциклетном экипе О’Нил, чуть забрызганный уже подсохшей грязью, он был неожиданно хорош в тот раз. Новая форма ему очень шла, сглаживала непропорциональность фигуры, делала ладным. Основной цвет был белый. В угасающем свете дня, он был словно призрак. Белый светился в темноте, и вместе с белым радостью светилось его лицо. Майка и штаны с черно-салатовыми полосами отдавали неоном в начинающихся сумерках. Этот человек знал себе цену, и тащился сам от себя. Появился словно звезда Болливуда среди деревенских жителей. Высокий, клевый и трезвый. В отличие от нас всех, наотмечавшихся. Олеся, глядя на него, откровенно протянула «ваау».

Я, предполагаю, с улыбкой до ушей кинула взгляд подружке: посмотри, какой классный! И я ему нравлюсь! Мне показалось, в ответ она посмотрела понимающе.

Он остался на дне рождения еще надолго. Часть компании уже разошлась, часть группами рассредоточилась по даче. Ему раза три за это время звонила жена, и он говорил, что побудет здесь еще. Тут, с пацанами, ему хорошо. Федор меня тоже временами спрашивал: ну что, домой? Но мне хотелось остаться.

Стоял октябрьский теплый вечер, с глубоких, пронзительно синих небес медленно роняющий звёзды в ночь. Дневная жара спала, ветер шевелил виноградные листья над беседкой и наши волосы. Было хорошо. То там, то здесь вспыхивали огоньки хохота, никто не напился до диких криков и выяснения отношений. Вино закончилось, и Кот предложил свою фляжку. Там было что-то с непривычным вкусом. Вроде джин, амаретто и дынный ликер. Я помню, мы болтали, сидя на деревянных ступенях дома, болтали на качелях, болтали за столом. Где бы я ни оказалась, он оказывался рядом и протягивал свою фляжку, и это не было преследованием или назойливостью, мне было комфортно от того, что он рядом, этот процесс казался естественным. Муж временами выпадал из поля зрения, выбирая других людей для общения.

Фляжек у Кота было две. Когда допили первую, сразу появилась вторая. Мы рассказывали друг другу истории, которые происходили с нами во время занятий экстремальным спортом. Он показывал фото и видео с телефона и рассказывал про крутые места, куда он заезжал на мотоцикле, а я могла бы увидеть в походе. С ним хорошо было смеяться. Показалось, что он умнее и глубже моего обычного окружения. При этом Кот был юным и озорным, он будто заряжал всё вокруг своей неразумно расплескиваемой энергией, и все оживало рядом с ним, искрилось и сияло. Мне казалось, рядом с ним я начинала немножко сиять и смеяться тоже. Хотя, может быть, это все коктейль из джина, дынного ликера и амаретто. Точнее, его перебор. Скорее всего, он и был причиной этой магии.

Учебник невербальных знаков.

Ну вот, начало положено. Такой истории ты хотел о себе? Про дружбу, эмпатию и поддержку?

Да, Кот был хорош. Я никогда не слышала критики в свой адрес от него. Ни разу он не сказал, что я некрасивая, или что-то не так с моей фигурой, или ему не нравится мой стиль одежды. Я просто была самой собой рядом с ним, и этого было достаточно, и мне не нужно было казаться кем-то другим или быть лучше. Я просто была. Он принимал меня уставшей или расстроенной, принимал, когда физически в спорте у меня что-то не получилось, принимал меня даже злой. Удивительно, рядом с ним у меня было право на злость; то чувство, что всегда под запретом рядом с мамой.

Однажды мы катали на Розе, и был свежий снег и ветер, метелевый перенос сформировал гребни, лавинными досками лихо уходившие вниз. Лавинщики в срочном порядке закрывали опасные трассы, выставляя знаки и сетки, но незакрытые места для проездов еще оставались. Легкодоступная часть северного склона выглядела сладкой и нераскатанной, но так и грозила ухнуть. Я просила Федю не лезть туда, и он согласился, а через некоторое время на трассе я потеряла его и Кота из вида. Внизу оказалось, что они все-таки сунулись туда. Вдвоём. Катались мы всегда без лопат, щупа и лавинных датчиков, и спусти они тогда на себя лавину, за 15 минут их бы не откопали. Эти 15 минут – критичное время, в которое может выжить человек под снегом. Дальше шансы на выживание существенно сокращаются.

Ну и как же взбесил он меня тогда! Вижу себя словно со стороны и сверху. Мы стоим на парковке на Волчьей скале у его митсубиси эльки, и я в голос ору на двоих мужиков, называя их идиотами.

Мне было стыдно потом, я извинялась, бурча, что страх и адреналин сделали свое дело, и на этом конфликт был исчерпан. Мы ехали по Краснополянской трассе домой в машине Кота, делились чаем из термоса и бутерами, атмосфера становилась все теплее. В багажнике постукивали сноуборды. Я согрелась и меня разморило, сонная сидела на заднем сидении, прислонив голову к стеклу, а Кот рассказывал Федору про работу. Через музыку до меня долетали обрывки фраз, но я не вслушивалась. Рассеяно смотрела по сторонам. И вдруг в зеркале заднего вида увидела Кота. Его взгляд был сосредоточен на дороге, но поза полностью повторяла мою. Такие же круглые и опущенные вперёд плечи и напряженная шея, а правая рука так же согнута в локте, и даже пальцы также касаются губ. Сонливость сразу прошла. Мне показалось сначала, что он использует прием из НЛП, рекомендующий принять позу собеседника для контроля над ним. Я специально села по-другому, и включилась в разговор, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Он сменил позу – не сразу, поспешно, а со временем. Стало понятно, что он не пытается как-то воздействовать на меня или контролировать, а то я уже внутренне развеселилась, приготовившись играть в «море волнуется раз… морская фигура на месте замри». Это было просто признаком симпатии.

Подобные невербальные сигналы симпатии и интереса я замечала еще много раз, и каждый раз они были словно из учебника. Он внимательно слушал меня, наклонив голову, в кругу компании ступни были развернуты ко мне; он засовывал большие пальцы в карманы, если мы говорили, стоя напротив друг друга, и близко подходил, как бы отгораживая от других мужчин. У меня даже возникал вопрос, он делает это все осознанно-специально? Вдруг это такой прикол, типа «Смотри, я разговариваю с тобой на доступном языке». Жаль, я никогда не спрашивала об этом. Стоило бы посмотреть на реакцию.