Что-то случилось. Интересно, что-то ещё вдобавок к тому, что уже имеется, или она тоже узнала, что у Ликс украли воспоминания?

Стоит подумать об этом и голова идёт кругом. Жизнь в Странном клубе никогда не была спокойной и безопасной, но от этого факта события последних дней радужнее не станут.

Поставив галочку как следует расспросить Черри, Рин наконец с интересом разворачивает врученный ему листок бумаги. Читает. И удивлённо хлопает глазами.

– Серьёзно? – даже вслух произносит он. А потом широко улыбается. – Ну, ладно.

Затем набирает сообщение в общий чат:

Rigel: Кто что хочет поесть? Ян платит.

Отправляет и любуется тем, как синие буквы на стенах красиво подсвечивают самые тёмные уголки коридоров, пока ребята набирают свои ответы.

Дождавшись всех, кроме Черри, Ликс и самого Яна, Рин стучит каблуками по коридору и безошибочно находит Ликс в комнате Бин. Там же сидит с потерянным лицом Джерри.

Но он у нее ничего не спрашивает. Привык не лезть с расспросами в неподходящее время.

– Ликс, пошли, – говорит он. – Контрабандой будем заниматься.

***

Сумерки потухли, оставляя дорогу чернильной темноте. Город тонул в ней, тянул руку, хватаясь за огоньки сменяющихся цветов светофоров и яркие пятна фонарей.

Стук трамвая. Редкие пассажиры, держащиеся за поручни и снова начавшийся дождь, бьющий по стеклу.

Ликс пропускала все это через себя, пока стоящий рядом Рин играл в змейку на телефоне и совершенно не беспокоился ни о темноте, ни о возможно таящихся в ней проблемах.

Она ненадолго отвисла в супермаркете, когда Ригель положил в корзину коробочку разноцветных пончиков и громко возвестил:

– Для тебя, раз уж ты не определилась. Понимаю твой шок, но голодать вредно, потом не будет сил, чтобы как следует врезать виновным.

И всё. Дальше Ригель разбирается с покупками молча. Шуршит пачками чипсов, перебирает банки рамeнов и снэков в ярких упаковках. Под конец плюхает сверху пакет яблок и с Ликс под руку мчится на кассу.

Потом оставляет Ликс с двумя большущими пакетами сидеть на лавочке в холле, и, спустя минут девять, возвращается весь загадочный с бумажным свертком подмышкой.

Примерно на этом этапе до Эванс стало доходить, что они, оба относящиеся к типу поддержки, сейчас находятся далеко от дома, и это при том, что за последние три дня произошло два покушения. Но никто из более сильных старших не возразил, наоборот с удовольствием скинули на них заботу о провизии.

Странный клуб всё также стабильно оправдывает своё название.

К остановке они летят громко перекрикиваясь под льющим как из ведра дождём и пряча в объятиях пакеты.

И всё же упускают свой трамвай – он отходит прямо перед их носами, напоследок громко хлопнув дверцами.

– Кошмар, – Рин пнул камешек под своими ногами и упал на лавочку. – Терпеть не могу общественный транспорт.

Ликс опустилась рядышком, отжимая бесконечные потоки воды с волос. Между рёбрами щекотались смешинки, вызывая улыбку.

Этот день заканчивается вот так, но переживать об этом после того, как чуть ранее побывала на грани жизни и смерти, не хочется. Данная ситуация скорее как вишенка на торте. Наверное, она утром не с той ноги встала, вот всё и пошло наперекосяк.

Ликс оглянулась на расписание. До следующего трамвая полчаса, ветер задувает под крышу остановки дождевые капли, прибивает пыль, едва успевшую высохнуть после предыдущего дождя.

Когда Эванс вернулась взглядом к Миуре, тот протирал свои очки. Но Ликс была практически уверена, что секунду назад он внимательно изучал ее лицо.

Ликс покопалась в карманах куртки. Найдя монеты, подошла к автомату и достала из него несколько жвачек. Вернувшись на лавочку, вложила половину в ладонь Рину и, когда тот поднял на нее взгляд, ярко ему улыбнулась.

Много было в этом взгляде. Сочувствия. Боли. Понимания.

Ликс все их принимала. И улыбалась со всей искренностью. Потому что на самом деле всё ведь хорошо. Теперь – хорошо.

Пока все они будут рядом друг с другом, не важно, сколько в ее голове воспоминаний, пока она может создать новые.

– Боюсь, если моя способность не смогла выцепить в тебе счастье, то воспоминания безвозвратно утеряны. Дело было не в безразличии. Я ошибся.

Слова мешаются с шелестом разворачиваемой упаковки. Мятная жвачка щиплет язык. А на душе у Рина очень горько.

– Да нет, ты всё правильно сказал. В какой-то момент я, кажется, правда перестала бороться за себя. Но не помню, что этому предшествовало. Да и, может быть, это отличный повод начать сначала.