Когда вернулась Нони с лупой, я показала ей находки, просто чтобы убедиться, что не спятила от отчаяния и не брежу.

С лупой дело пошло быстрее, в золотых закатных лучах мерзкие щетинки так и блестели в глубине промытой раны. Я отлавливала их пинцетом и выкладывала на белый лист. На бумагу нестройными рядами ложились целые заборчики из волосков — бесцветных по краям и сероватых посередине.

— Пожалуйста, принесите лампы, — попросила я Нони, не желая прерываться ни на секунду. — Солнце уже почти село, скоро начнёт темнеть.

Полчаса спустя вокруг меня столпились все домашние, держа в руках лампы и уличные фонари. Когда к нам поднялся Ячер, я торжественно предъявила ему десяток испачканных в сукровице листов с волосками.

— Скажи, что это?! — накинулась я на него, шальная от нахлынувшего азарта.

Ячер долго разглядывал мои находки и наконец спросил:

— Ты вынула это из раны?

— Да. Все эти волоски ушли в глубину. Тампон цепляется, но глазу их не видно, особенно в магическом свете. На солнце они блестят куда лучше.

— Хм-м…

Целитель взял чистый лист бумаги и подцепил пинцетом один из волосков. Помыл, высушил и положил на белую поверхность. Изучил через лупу, а потом надломил. Волосок сначала изогнулся, а потом сломался пополам, и из середины вытекла микроскопическая тёмная капелька.

— Волосок полый изнутри, напоминает крошечную трубочку. Предполагаю, что в нём находится яд, — задумчиво проговорил он, и его лицо с каждой секундой становилось всё более и более сумасшедшим. — Пока эти волоски сидят в ране, яд постепенно выходит и отравляет тело. У кантрада есть большие шипы, мы всегда о них знали и сцеживали яд сразу после ранения, но понятия не имели, что есть ещё вот такие крошечные шипы, остающиеся в ране… Гвен, ты гений, — Ячер повернулся ко мне и предвкушающе оскалился, словно дикий леон, почуявший запах добычи, а потом велел: — Ты пока вынимай все эти волоски, а я попробую изучить яд. Мало ли, вдруг он отличается от того, с которым мы уже знакомы. Целитель осторожно промыл пустой волосок, а потом потрогал кончиком подушечку пальца.

— Этот шип настолько тонкий, что входит под кожу незаметно, без боли… Так и заражаются целители! — его глаза горели, а речь стала быстрой и не очень внятной. — Разумеется, таких ран все боятся. А если боятся, то не исследуют. А если не исследуют, то не могут вылечить. А если не могут вылечить, то пациенты отказываются терпеть болезненные манипуляции и считают мучения напрасными. Круг замыкается. Ирвен, ты хотел шанс? Вот он. Держись, дружище, я вернусь через пару часов.

Ячер подхватил разложенные по кругу листы с волосками, сложил их в чистый металлический лоток, прикрыл крышкой, чтобы не разлетелись, развернулся на пятках и рванул прочь.

В моей груди горячим огнём вспыхнуло новое чувство — невозможная, дикая надежда.

Я распорядилась:

— Мне нужно как можно больше света, самого разного. Свечи, лампы, артефакты — всё, что найдётся в доме. Отправьте кого-нибудь в магазин за новыми источниками.

— У полуденников есть кристаллы со светом Солара. Думаю, их можно купить в одной из магических лавок, — предположил дворецкий.

— Прекрасно. Нужны ещё лотки, бумага и пинцеты. А также разные лупы.

— Я куплю самые лучшие! — заверил он и удалился быстрыми шагом.

Служанки переглянулись и принялись помогать мне — выставляли свет, убирали использованные листы и приносили новые.

Я вернулась к ране и с решимостью приступила к работе. Тончайшие, едва заметные волоски было почти нереально нащупать пинцетом, но вскоре я приспособилась и научилась не столько видеть их, сколько чувствовать, где они должны находиться. Хотя это оказалось несложно — в ране их были тысячи. Закусив многострадальную губу, с остервенением вытаскивала их один за другим, минута за минутой, час за часом. Вскоре шея затекла, пальцы перестали слушаться, а глаза заслезились.

— Я могу подать ужин, — робко предложила Нони, когда я в очередной раз принялась крутить головой, чтобы снять спазм мышц шеи. — Вам нужен перерыв.

— Гвен, она права, — впервые за несколько часов подал голос Ирвен, и меня окатило волной стыда.

Всё это время он молча терпел жуткую боль, пока в его ране ковырялись инструментами. А ведь я настолько отдалась азарту поисков, что даже забыла наложить обезболивающие заклинания.

— Конечно, — устало согласилась я. — Прости, что увлеклась. Нони, принесите, пожалуйста, еду, а я пока всё приберу. Думаю, после перерыва нам стоит переместиться в кабинет. Нет смысла торчать на улице.

Скинув пинцеты в лоток с отваром, помыла руки и потёрла уставшие глаза. Ирвен терпеливо ждал и не торопил. Прежде чем закрыть рану повязкой, я сотворила два заклинания — сначала обезболивающее, а затем — затягивающее рану. Её тёмные края у самой поясницы, откуда я вынула тысячи волосков, вдруг стянулись и застыли сомкнутыми в одном месте. По сравнению с длиной раны это было практически ничто, но… края раны стянулись!

Я взвизгнула от восторга. Обогнула стул, схватила лицо Ирвена в ладони и воскликнула: