Марионеточный разум решил, что так правильнее, а я действительно хотела уснуть, ведь это дало бы столь нужную отсрочку. Днём выполнить ритуал я не могу, а до рассвета осталось всего ничего, небо уже серело за окном, когда я закрывала глаза.

Вот только сон не шёл.

Мужчины ушли, оставив меня на постели, и заперли комнату.

Как только в покоях стало тихо, я с трудом приоткрыла веки. Перед глазами всё плыло, жаль, что так и не получилось провалиться в глубокий сон. Вместо этого я попыталась высвободиться из пут, но безуспешно.

Я то задрёмывала, то снова приходила в себя и неловко шевелилась, а когда наконец вытянула левую руку из верёвочной петли, долго и заторможенно её рассматривала, не соображая, что делать дальше. В голове стояло марево. Снотворное и успокоительное глушили эмоции, но не приказ.

Медленно, словно плавая в киселе, я высвободилась окончательно. Чтобы встать с кровати, потребовалось неимоверное усилие, ноги едва держали. К двери даже не пошла — слышала, что её заперли. Направилась к окну и долго не могла его открыть. Когда тугая щеколда наконец поддалась, распахнула створки и глубоко вдохнула прохладный, свежий воздух.

Сознание немного прояснилось. Нетвёрдым шагом вышла на балкон и осмотрелась. Массивный козырёк поддерживали высокие фигурные столбики, повторяющие рисунок балясин балюстрады. Если забраться по одному из них на верх козырька, то я смогу доползти до крыши. Обрыв и зияющая под балконом пропасть почти не пугали — зелья и усталость притупляли чувства.

Времени осталось совсем мало. До рассвета — всего ничего. Но если поторопиться, то можно ещё успеть…

Неловким движением я влезла на перила. Покачалась, вцепившись в столбик. Страх обострил восприятие, и муть перед глазами немного рассеялась. Я сделала несколько шагов по перилам и дошла до угла. Ухватилась покрепче и неуклюже полезла вверх.

— Гвен! — раздался голос Ирвена.

Я чуть ускорилась, изо всех сил подтянулась и ухватилась за фигурный столбик почти у самой крыши. Ногами обвила его и попыталась забраться выше.

— Гвен! — Ирвен был уже рядом, распахивал дверь на балкон.

Испытав одновременно досаду и радость от того, что он меня остановит, я сделала последний рывок. Уцепилась за крышу и заметила боковым зрением, что Ирвен ловко запрыгнул на перила.

В этот момент голова у меня снова закружилась, пальцы соскользнули, и я с визгом рухнула вниз.

Руку пронзило болью, меня дёрнуло, плечо хрустнуло, и я повисла над пропастью. Ирвен успел ухватить меня за запястье правой рукой и теперь держал. Мелькнула мысль, что лучшее, что он мог бы сделать для себя — отпустить. Вместо этого он рывком подтянул меня к себе, поставил на выступ, а затем прижал всем телом к перилам.

— Зачем? — хрипло спросила я, изо всех сил гася в себе желание сопротивляться. — Кеммер прав.

— Кеммер просто никогда не любил. Посмотри на меня, Гвен, — потребовал он, я подняла на него взгляд и мгновенно утонула в чёрных омутах его глаз. — А теперь слушай внимательно: я тебя не отпущу. Никогда. Мы оба по уши в этом дерьме, но мы ещё поборемся, прежде чем утонуть. И либо выплывем, либо пойдём ко дну. Вместе. Вдвоём. И больше говорить здесь не о чем.

На глазах выступили слёзы, и их пелена исказила весь мир. Лицо Ирвена смазалось, сознание растворилось в уже знакомом мареве, но я успела кивнуть.

Ирвен втащил меня в комнату и усадил на постель. Оседлал сверху так, что я оказалась стиснута между его напряжённых бёдер.

— А теперь пей.

— Что это? — вяло пробормотала я, чувствуя, как моих губ коснулся краешек стеклянной бутылочки.

— Зелье беспамятства. Мы пришли к выводу, что до тех пор, пока ты не помнишь ритуал, ты не сможешь его повторить.

— Я не хочу тебя забывать… — нахмурилась я, отчаянно цепляясь за разговор.

— Пей, Гвен. Это приказ, — настоял Ирвен, и мне пришлось подчиниться.

Зелье разлилось по рту, и я неохотно его проглотила.

— Ненавижу приказы… — выдохнула я, дрейфуя где-то на грани яви и наведённого сна.

Положила голову на сильное плечо и прикрыла глаза. Касание горячей, гладкой кожи успокоило. Я почувствовала себя ребёнком — защищённым и беззаботным.

— Должен предупредить, что зелье беспамятства — не панацея, — раздался из-за моей спины до боли знакомый мужской голос, но чей?

Разгадка была так близко, но ускользала. Я задышала спокойнее, проваливаясь в сон, но разговор мешал.

— Что именно она забудет? — спросил другой голос, холодный и деловой.

— Поначалу всё, даже себя. Потом воспоминания станут возвращаться. Это неизбежно, учитывая её способности. Её магия начнёт исцелять тело, и эффект от зелья будет проходить.

— И на сколько его хватит? — спросил мужчина, держащий меня в руках.

— На сутки? На несколько часов? Не знаю.

— Нам нужно продержаться ещё хотя бы три дня, до полнолуния.