– Ну, что там? Видишь кого-нибудь? – крикнул Никита снизу.

Я хотел было соврать и крикнуть в ответ, что вижу улыбчивого мальчика, чтобы Никита быстрее опустил меня на землю, но передумал. Никиту я может быть и обману, а вот себя нет. Значит испугался и убежал, значит прав Никита, слюнявчик и есть. Я сложил ладони полукругом и прижался к стеклу пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте комнаты. Я различил белый подоконник, абрисы кое- какой мебели, дверной проём с распахнутой настежь дверью. И больше ничего. И никого. Комната была пуста.

– Я никого не вижу, – крикнул я Никите.

Ответа не последовало. Я оторвался от стекла и, держась за проволоку, выглянул из бадьи. Никиты внизу не было. Несколько секунд я тупо смотрел на лебёдку, затем тихонько позвал:

– Никита.

Затем громче:

– Никита-а-а!

Тишина, только бадья поскрипывает. Я не надел рукавицы, и холодная проволока начинает обжигать мои пальцы.

– Никита-а-а-а-а! – кричу я уже во всё горло.

Ни ответа, ни привета. Только ночная птица испуганная моим криком взлетает с крыши. Становится холоднее. Налетевший порыв ветра толкает меня в грудь и раскачивает бадью. Я никак не могу понять, куда делся Никита. Ведь только что стоял внизу, крутил лебёдку и вдруг пропал. Мне холодно и страшно. Я начинаю подпрыгивать в бадье, надеясь, что она спуститься вниз. Я прыгаю и прыгаю, сильно ударяя двумя ногами по днищу, но нет, не идёт, ни с места.

Я смотрю вниз на покрытую тонким одеялом снега землю и думаю, а может прыгнуть? Нет, не смогу, высоко, ноги точно переломаю или вообще убьюсь. Слёзы щиплют глаза. Внезапно я слышу какой-то звук, совсем рядом что-то щёлкнуло. Я поднимаю глаза и вижу окно напротив, окно в которое я смотрел, силясь увидеть улыбивого мальчика. Кто-то открыл щеколду изнутри и створки с тихим скрипом отворились.

Я замер и даже кажется перестал дышать. Окно не могло открыться от ветра, его кто-то открыл, кто-то внутри.

– Никита, - в надежде позвал я.

Но мне опять никто не ответил. Холод продирал до костей, у меня даже зубы застучали. Хотя может быть, это было от страха. Я ещё раз взглянул вниз. Высоко. Если спрыгну – убьюсь, если останусь в бадье – к утру точно околею. Я пошире распахнул створки и залез внутрь.

Я спрыгнул с подоконника и огляделся. В комнате было ненамного теплее чем на улице, но хотя бы не дул пронизывающий ветер. Глаза привыкли к темноте, и я разглядел у правой стены поломанный шкаф и дверной проём с распахнутой покосившейся дверью, а слева я увидел… улыбчивого мальчика. Он стоял прислонившись к стене, руки в карманах коротких брюк, навроде бриджей. А лицо… Он действительно улыбался от уха до уха. Жуткая бледная маска-гримаса Гуинплена.

Голос приглушённый, как-будто он говорит через ватно-марлевую повязку. Мальчик сделал шаг от стены ко мне и протянул руку, будто хотел коснуться. И тут я не выдержал и истошно вопя, бросился к дверному проёму. Я выскочил в коридор и со страшным топотом пробежал, кажется, всё левое крыло. Из распахнутых настежь комнат за мной неслись стоны, вздохи и крики. Подхваченные эхом они перекатывались по пустому дому, отражались от стен, бились в дребезжащие стёкла.

Я кубарем скатился с лестницы. Потом ещё с одной, и ещё. Не знаю, где я в итоге очутился, но на свою удачу увидел окно закрытое деревянными ставнями. Сквозь тонкую щель пробивался тусклый лунный свет, и морозный ветер укусил меня в нос. Я вылез наружу, свалившись на мёрзлую, едва запорошенную снегом землю, и не чуя под собой ног, помчался по тропинке домой.

Мне пришлось долго барабанить в дверь, звонок у нас не работал, прежде чем заспанный голос отца спросил кого ещё чёрт принёс. Пришлось рассказать родителям правду, почему я не у Никиты, почему весь в слезах и почему у меня брюки мокрые, я даже не заметил, что со страху напрудил в штаны. Мне совсем не было стыдно. Любой, кто увидит это лицо, описается.

А Никита, урод, оказывается просто хотел меня напугать. Заклинил лебёдку, а сам спрятался и наблюдал, что я буду делать. Когда услышал мои крики, а затем увидел, как я вывалился из окна, тоже весь перепугался и убежал домой. В общем, попало нам потом хорошенько от родителей за наши похождения.

Я уже давно не семилетний мальчишка, я вырос, переехал в другую область, но когда приезжаю в городок моего детства, навестить родителей, всегда вспоминаю ту ночь. Воспоминания очень яркие, живые. К тому дому я больше никогда не ходил, но думаю, что улыбчивый мальчик всё ещё там. Бродит по тёмным коридорам, пустым комнатам и ждёт, что кто-нибудь с ним поиграет. И улыбается.

Нехорошее место

Вы, наверное, часто слышали или читали страшные истории про «нехорошее место». Мне вот тоже «посчастливилось» побывать в таком месте. Я не могу сказать, что это было страшно, скорее тревожно…

Я бывалый турист – натуралист. Моя страсть - долгие одиночные лесные походы, как у Снусмумрика из историй про муми-троллей. Я также как и он люблю одиночество, путешествия, курю трубку. Вот только на губной гармошке играть не умею.

Каждый отпуск я на две-три недели ухожу в лес. По работе мне приходиться много общаться и, если честно, я не особенно люблю людей. Нет, я не мизантроп, скорее вменяемый интроверт, и если выпадает возможность отстраниться от суеты, побыть одному, я ею обязательно воспользуюсь. А одиночества в лесу не заменит ничто.