До конца уроков я сидел как пришибленный. Что мне делать? Пожаловаться учителям? Нельзя, ведь в соответствии с негласным детским кодексом чести – взрослых в свои разборки впутывать категорически запрещено. Можно попробовать выскользнуть из школы в гуще толпы. Я маленький, худой, юркий. Если Мамонт с дружками караулят меня в школьном дворе, то возможно они и не заметят мелкого очкарика в группе других детей. Но как говорится «человек предполагает, а Бог располагает». После уроков меня задержала учительница, она готовила внеклассное занятие на тему «За что мы любим осень?» и попросила меня сделать доклад о красоте осенней природы.

Я был безотказным милым мальчиком и поэтому безропотно согласился. Пришлось топать на четвёртый этаж в школьную библиотеку за книгами. Библиотекарша нашла для меня подходящий материал и с добродушной улыбкой попросила помочь ей подклеить увесистую стопку разорванных книг, «если, конечно, я никуда не спешу». Ну, я же милый безотказный мальчик, я согласился. Когда же, весь перепачканный клеем, я шёл в раздевалку, в моей груди теплилась надежда, что Мамонт ждал-ждал меня и, не дождавшись, ушёл.

Надев куртку, я вышел на крыльцо. Во дворе никого не было. Радостно сбежав по ступенькам, я уж было подумал, что пронесло, как вдруг услышал за спиной:

– Привет, рыбоглазый.

Я обернулся. Мамонт с двумя парнями сидели на корточках, прислонившись к стене. Одним из парней был Кефирчик, имени второго я не знал, но как-то слышал, что его называли Тошиба. Не тратя время на ответное приветствие я побежал к школьным воротам. Мамонт с дружками рванули следом, я слышал топот их ботинок за спиной. Тяжёлый рюкзак, набитый учебниками и библиотечными книгами сковывал мои движения, не давая набрать скорость. Внезапно я почувствовал, что кто-то из преследователей схватил меня сзади за проклятый рюкзак и с силой рванул на себя. Я не удержался на ногах и грохнулся на пятую точку, довольно таки болезненно. Большие парни обступили меня.

– Это ты, очкарик, вчера натравил своего кабысдоха на моего брата? – спросил Мамонт, угрожающе нависнув надо мной как многоэтажный дом.

– Нннет, эттто сслучайность. Лллорд ппросто играл, – пролепетал я заикаясь.

Когда мне страшно я всегда заикаюсь.

– Ого, да он не только очкарик, а ещё и заика! Да тебе место в Доме инвалидов, а не в приличном обществе, – заржал Кефирчик.

– Ну, Дом инвалидов мы ему сейчас обеспечим.

Мамонт больно пнул меня в бедро. Похоже, их совершенно не заботило то, что кто-нибудь из учителей может увидеть, что они вытворяют. Я попытался встать, но Тошиба снова повалил меня на асфальт. Я заплакал. Больших парней это раззадорило ещё больше. Кто-то из них стащил с моего носа очки и, наверное, разбил, было слышно, как хрустнуло стекло. Я опять попытался встать, меня схватили за рюкзак, лямки съехали с плеч, и рюкзак оказался в руках у Кефирчика. Почувствовав, что меня больше ничего не сковывает, я ужом проскользнул между Тошибой и Мамонтом и во все лопатки понёсся к школьным воротам.

– Держи его! Не убежишь, очкарик! – доносилось мне в спину.

Я выскочил на улицу и, не разбирая дороги, просто побежал. Я сворачивал в какие-то переулки, перелезал через заборы, продирался через кусты. Преследователи не отставали. Я выскочил на набережную, внизу медленно катилась свинцовая река. Сердце барабанило в груди, лёгкие жгло, ноги дрожали. Я устал. На другой стороне дороги появились Мамонт и компания.

– Что, надорвался, четырёхглазик? Пора тебе в Дом инвалидов!

Большие парни не спеша потрусили через дорогу. Было видно, что они тоже устали. Я в отчаянии посмотрел по сторонам и увидел на соседней улице много деревянных домов. Вот если бы я смог там спрятаться… Собрав последние силы я рванул к деревяшкам. Пробегая по грязно-серым мосточкам, я заметил три открытых мусорных бака притулившихся рядом с побитым жизнью безрадостным строением. Недолго думая я запрыгнул в правый крайний бак и присел на корточки. Бак оказался почти пустым, только несколько смятых коробок на почерневшем дне. Через несколько секунд раздались топот ног и голоса. Я молился, чтобы они пробежали мимо, но не тут-то было. Мамонт с дружками остановились прямо напротив моего укрытия. Тяжело дыша, они стали обсуждать, куда я подевался, попутно оскорбляя меня и всю мою семью до седьмого колена. Я сидел как мышь под веником – затаив дыхание и боясь пошевелиться.

Большие парни решили разделиться и прочесать округу. Я осторожно выглянул из бака и увидел удаляющиеся спины своих преследователей. Мамонт и Тошиба скрылись за домами, а Кефирчик остановился на перекрёстке, в пятистах метрах от меня. Стараясь не шуметь, я тихонько вылез из бака. Если я сейчас побегу Кефирчик меня заметит. Что же делать? Моё внимание привлёк большой двухэтажный деревянный дом стоявший неподалёку. Похоже, дом был заброшен - окна первого этажа наглухо заколочены, на дверях амбарные замки.

Таких купеческих дореволюционных домов с башенками и эркером в нашем городке осталось много, какие-то до сих пор эксплуатируются, но большинство как этот – забыты и покинуты. Я заметил, что в одном из заколоченных окон выломана доска. Щель узкая, но такой маленький и худенький четвероклассник как я пролезет, лишь бы в раме не оказалось стекла. Обнадёживало то, что в окнах второго этажа все стёкла были выбиты, значит, велика вероятность, что с первым этажом та же история, иначе его бы не заколотили.

Я снова выглянул из-за бака, Кефирчик продолжал стоять на перекрёстке «руки в брюки». Выждав, когда он отвернётся, я «стремительным броском» кинулся к дому и, подтянувшись на руках, протиснулся в щель между досками. И вот я внутри...

По дому бродила сумрачная тишина. Комната, в которой я очутился, была практически пуста, только большой трёхстворчатый шифоньер примостился в углу. Я подошёл к нему и осторожно приоткрыл дверцу, внутри – деревянная штанга для одежды, пара плечиков, на дне – несколько листов бумаги испещрённых какими-то таблицами и цифрами. Как-то неожиданно, одномоментно на меня накатила усталость от пережитого. Я залез в шифоньер и прикрыл дверцу, оставив узкую щёлочку, чтобы видеть комнату. Впервые со вчерашнего вечера, я почувствовал себя в безопасности, единственное, что не давало покоя – мой рюкзак. Я надеялся, что кто-нибудь его подберёт и отнесёт к школьному вахтёру. Очень не хотелось терять учебники и, самое главное, библиотечные книги. Думая об этом я задремал.