Решил я ездить кататься за город. Там на заснеженных полях окружённых зарослями лозняка никого. А значит, я не только смогу спокойно покататься, но и получу от процесса хоть какое-то удовольствие.

В субботу около полудня я сел в машину и уже минут через сорок был на месте. Беговые лыжи не рассчитаны на катание по снежной целине, но из-за капризов погоды на снегу образовался наст, и можно было ехать почти не проваливаясь. Чистый прозрачный воздух, наст трещит и поскрипывает под лыжами, и не единой живой души. Блаженство. Я так увлёкся, что не заметил как стало смеркаться. По небу поползли мглистые снеговые тучи.

Краем глаза в ивовых кустах я заметил движение. Присмотрелся – никого. Показалось. По моим прикидкам, я отошёл от машины, примерно, на пять - шесть километров. Пора было возвращаться пока совсем не стемнело. Я неуклюже развернулся, переставляя лыжи лесенкой и, тут опять, боковым зрением заметил движение в зарослях. Мне пришла в голову мысль, что возможно это «эффект сумерек», когда на границе света и тьмы привычные вещи начинают принимать непривычные очертания и постоянно что-то чудится. Чудится ли?

Честно признаться, мне стало как-то не по себе, как-то тревожно, что ли, и я активно заработал палками, всё ускоряя и ускоряя бег.

Бессердечное воображение "услужливо" вытащило из подвалов памяти историю о белом лыжнике. Внезапно я отчётливо услышал за спиной хруст ломаемых веток, кто-то продирался через лозняк. Я припустил ещё быстрее. Оглянуться было страшно. Даже сквозь стук крови в ушах и учащенное лихорадочное дыхание я слышал, что кто-то бежит за мной. Безмолвное нечто стремительно скользило по насту, будто большая сильная змея. Я чувствовал его неумолимое приближение.

В тот день я, наверное, поставил городской, а может быть и всероссийский скоростной рекорд. Добравшись до машины, я стащил лыжи и, швырнув их вместе с палками в сугроб, залез в салон. Меня нещадно трясло от ужаса. Но прежде чем дать по газам, я на долю секунды взглянул на своего преследователя и, клянусь, я видел его! Не знаю, был ли это белый лыжник или что-то другое, но я видел силуэт. Едва различимый, он стоял в полумраке и, наверное, тоже смотрел на меня. Лица я не разглядел, если, вообще, у него было лицо. Я не стал дальше искушать судьбу, завёл мотор и, поднимая снежную пыль, помчался домой.

Домой, в родной город - где много людей, много огней, много шума и нет странной твари обитающей в белом снежном безмолвии.

Игрушка с кладбища

Всё началось в Радоницу, Пасху для мёртвых. По традиции в этот день принято ходить на кладбище и поминать усопших.

Лена, вместе с сыном как раз собрались ехать на кладбище, навестить могилки родственников. Супруг Лены, Вадим, отказался составить им компанию. Он вообще не выносил бывать на кладбищах, говорил, что умершие близкие всегда в его сердце и чтобы помнить о них, совершенно необязательно куда-то идти.

Добравшись до места, Лена занялась привычными делами: почистила участок, положила свежие цветы, посыпала зерна и раскрошила хлеб для птиц. Галки, вороны и крохотные воробьи, в ожидании трапезы, коротали время, сидя на нижних ветках кладбищенских деревьев.

Сын Лены, шестилетний Егор, тем временем бегал по дорожкам между оградами. На одном из гранитных памятников он увидел большого ворона. Иссиня-чёрная, лоснящаяся птица, склонив голову на бок, внимательно рассматривала мальчика глазами-пуговицами. Егор протянул руку пытаясь коснуться ворона, но тот, грубо каркнув, перелетел на соседний памятник. Мальчик крадучись, стараясь ступать бесшумно, стал приближаться к птице. Ворон подпустил его на расстояние вытянутой руки, а затем, снова подав голос, перелетел на другое надгробие. Это походило на игру, птица как будто дразнила Егора, дескать, попробуй догони. Егору понравилось. С азартом охотника он подкрадывался к ворону, пытаясь если не схватить, то хотя бы дотронуться до блестящих угольных перьев.

Лене как раз позвонила подруга, чтобы срочно поделиться сплетней об одном их общем знакомом. Прижав телефон к уху Лена, увлечённо слушала и на какое-то время совсем позабыла о ребёнке. А Егор, преследуя птицу, удалялся всё дальше и дальше и вскоре исчез в глубине кладбища. Когда Лена, наконец, спохватилась мальчика и след простыл.

Охваченная липким страхом она побежала громко зовя сына. Егор не откликался. И вот, когда страх уже начал перерастать в панику, в просветах среди крестов и надгробий Лена заметила красную куртку сына. Егор стоял у могилы, судя по размерам – детской. Похороненному здесь ребёнку было, наверное, четыре-пять лет. Точнее не определить, на покосившемся деревянном кресте – ни имени, ни фото. Похоже, что последний раз могилку навещали много лет назад.

Лена схватила Егора за плечи и сильно встряхнула:

– Никогда так больше не делай, слышишь!

Вернувшись домой Лена решила прилечь. На кладбище она изрядно перенервничала, и теперь её клонило в сон.

Егор ушёл в свою комнату. Он плотно закрыл дверь и прислушался. В доме было тихо, мама легла спать, а отец уехал куда-то по делам. Хорошо, значит, никто ему не помешает. Егор вытащил из кармана куртки маленькую деревянную шарманку и стал с интересом её рассматривать. На кладбище ему это не удалось, мама нашла его как раз в тот момент, когда он поднял игрушку с той заброшенной могилки.