— С каких это пор Оле Рёмер стал твоим предком? — не отрываясь от экрана, спросил Давид.

— С тех пор, как я решил посвятить себя астрономии, — Родерик опять сказал то, что первым пришло в голову.

— Ты? Астрономии? — Давид рассмеялся, отчего пустой зал сотрясло громогласным эхом. — Скажи, что ты просто валяешь дурака, и я тебе поверю.

Впервые после памятной встречи на поле высадки Давид выглядел весёлым, что не могло не радовать Родерика.

— А если серьёзно, — продолжил Давид, — думаю, его бы сильно обеспокоило состояние города, и он бы взялся за его восстановление. Малоизвестный факт: Рёмер был не только великим учёным. На склоне лет его избрали бургомистром Копенгагена. Следует заметить, он был очень хорошим хозяйственником и сделал для родного города множество полезных дел: поставил на улицах фонари освещения, создал первую в Европе настоящую профессиональную пожарную команду. Она, кстати, была его любимым детищем. По его инициативе, каждый год проводились смотры, устраивались соревнования, победителям которых вручались щедрые награды… Впрочем, я увлёкся. Согласно показаниям навигатора, мы почти у цели. В полусотне метров прямо по курсу находится площадь, а за ней — резиденция нашей подопечной.

— Вот как? Чего же мы ждём?

Они вынырнули из зала и быстрым шагом последовали к концу улицы. По пути следования завалов больше не было, через минуту были на месте.

Дорогу преграждал только зависший над пустой площадью вертолёт с боккорийскими опознавательными знаками. Летающая машина шарила прожектором по зданиям, выискивая кого-то в ранних полярийских сумерках.

— Надеюсь, они различат цвета нашей формы и не станут стрелять.

— Это точно он? — спросил Родерик, указывая на светлый двухэтажный домик, отстроенный в старомодном стиле.

— Точно, — кивнул Давид. — Это её дом.

Голос скрипки мягок и бархатист. Ей вторят низкие рояльные ноты. Завершает композицию контрабас, ритмика которого составляет основную тему импровизации.

Посетителей в ресторане не много, и ван Райкаард чувствует себя комфортно. Спокойно, в своей тарелке.

Куницын — седой, невысокий и подвижный, с круглым лицом и аккуратной бородкой — с упоением внимает музыкантам. Сейчас кажется вовсе не полномочным посланником Земли, а тихим и пожилым ресторанным критиком. Или меломаном, далёким от политики и военных дел.

Официант приблизился к столику и тактично кашлянул. Ван Райкаард убрал локти, дав возможность расставить блюда.

— Омары, — мечтательно произнёс Куницын и даже зажмурился от предвкушения. — Это восхитительно.

— Жаль, что у меня аллергия на морепродукты, — сказал ван Райкаард и принялся за бифштекс.

— Ещё что-нибудь? — спросил официант.

— Нет, благодарю вас, — отозвался Куницын.

— Приятного аппетита! Желаю хорошо провести время в нашем заведении! — сказал официант и удалился.

— И всё-таки, не могу понять причины столь пристального внимания к нашей планете, — заговорил ван Райкаард. — За прошедшие триста лет вы так и не простили Шервуда Лимбурга?

Куницын добродушно улыбнулся:

— Ну что вы, мы уже давно не помним, кто это такой. Не знаю, какое место в истории отвели ему вы, но земляне считают его просто мятежником — очередным и заурядным. Неужели вы думаете, что мы руководствуемся соображениями мести?

— Нет, но всё-таки…

— Если не брать во внимание политическую и экономическую составляющие, суть в том, что мы воспринимаем вас как своих далёких потомков. В конечном счёте, всё человечество родом с Земли, и мы хотим, чтобы вы с этим считались. — Куницын взмахнул рукой, словно пытался взвесить в ладони невесомое пёрышко. — Чтобы вы относились к нам как к мудрым и всемогущим предкам. Уважение к прародителям заложено в природе человека, это вполне естественно и понятно.

— И ради этого всё началось? — Ван Райкаард с сомнением посмотрел на собеседника. — Вы готовы начать войну только ради удовлетворения амбиций?

— Родители иногда наказывают непослушных детей. Без этого, к сожалению, никак. Это — во-первых. А во-вторых — военный путь решения проблем выбрали вы. Мы всё перепробовали и пришли к выводу, что с Боккорией можно разговаривать только на языке оружия. Другого вы не понимаете. Это печально, но факт. Мы боимся за вас, за ваше будущее, что и составляет основу нашей мотивации.

— Интересная концепция, — сказал ван Райкаард. — Хотя верится с трудом. Закидать нас ракетами ради нашего же блага — ничем не отличается от политики, которую ведёт наш Император.

— Закидать ракетами… — Куницын задумался на секунду, тут же оживился и продолжил: — Знаете, ван Райкаард, вы намного умнее вашего Императора, поэтому открою небольшую тайну. Все эти разговоры о военном вмешательстве преувеличены. Земля до последнего будет стараться решить вопрос мирным путём. Моя задача состоит не в том, чтобы запугать и выдвинуть свои условия. Моя миссия — найти на вашей планете хотя бы одного здравомыслящего человека и сделать так, чтобы именно он решал судьбу вашего мира. Военная мощь Земли за моей спиной — это просто гарант того, что вы отнесётесь к моим намерениям со всей серьёзностью и пониманием.

— Спасибо за доверие, но боюсь, я не совсем вас понимаю. Как вы собираетесь вложить власть в его руки? Предлагаете устроить переворот?

— Это всё мелочи, — отмахнулся Куницын. — Существует масса способов. Главное — найти такого человека, а точнее — группу людей, ибо одному ноша не под силу. И меня радует, что уже присмотрел несколько подходящих кандидатур.

— На что это вы намекаете? — Ван Райкаард отложил в сторону столовые приборы и в упор посмотрел на Куницына.

— Мы не будем против, если вы войдёте в состав нового правительства Боккории, — легко произнёс Куницын. Так, будто речь идёт об участии в пикнике на выходных. — Человек с вашей хваткой и работоспособностью принесёт много пользы вашей стране. На ваш счёт я получил множество положительных рекомендаций. К примеру, Маркес очень тепло отзывался.