— Разве не предстоит нам жестокий бой, в котором не будет ни чёрных людей, ни младших сыновей, а будут лишь герои, бой, в котором каждый сможет завоевать себе то, на что ему хватит храбрости – Второе Рождение, богатство, положение? Когда куранги и их идол пришли сюда в прошлый раз, мой пра-пра-прадед был лишь младшим дружинником, изгнав же их, он стал князем, а те, кто помогал ему с самого начала – его старшей дружиной! Клянусь Охотником, и Судьёй, и остальными Богами, что превзойду его в щедрости, вознесу тех, кто выживет, и не забуду семьи тех, кто падёт! Да, не все стоящие предо мной увидят победу, далеко не все. Но разве не будет судьба павших столь же завидна, как и судьба живых? Сами Небесные Боги направили нас сюда, чтобы встретить странствующего дваждырождённого, бесстрашного Оррика, который поможет нам спасти наше княжество. Можно ли теперь отрицать, что нас ведёт воля Небес? А значит сражённые в бою не только обретут громкую славу на земле, но и вознесутся прямо к престолам Восьми, как сражавшиеся с безбожниками во исполнение их воли! Много ли из смертных могут похвалиться такими дарами Провидения?

Нельяна резко взмахнула рукой:

— Наступающей ночью, мы дадим бой варварам. Оррик-чужестранец – искусный боец, а к тому же полководец, уже знающий, как нам нанести ответный удар! Но он не выиграет всю войну за нас. Да и хороши бы мы были, если бы всё за нас пришлось делать чужестранцу! Так что всякий, кто не желает упустить своего счастья, пусть следует за мной!

Княжна развернулась и решительно двинулась прочь. Мысленно Оррик отпустил проклятие. Он бы на месте княжны предложил всякому, кто трусит, немедля убираться и, собственно говоря, советовал ей так сделать – оробевший под грузом несчастий оробеет и выйти из толпы, взяв инициативу ухода на себя, ну а уж потом его будет держать мысль, что вроде как остался по собственной воле. Всё-таки, среди людей, решившихся поехать в опасный поход за смутной надеждой, явных трусов быть не могло, только люди, храбрость которых могли на время поколебать сила врага и гибель их реального предводителя. Но вот первому вызываться на бой с этим сильным врагом – совсем другое дело!

Но сейчас Оррику оставалось лишь последовать примеру Нельяны, изображая такую же уверенность в себе. Он едва сдержал вздох облегчения, когда услышал за спиной звук шагов – сперва пары человек, затем больше, затем, похоже, всей группы. Что ж, как видно Нельяна лучше оценила своих людей и себя, а вот он её недооценил. Век живи – век учись.

*****

Оррик присел, чтобы перевести дыхание и лишний раз оглядеться. Блуждающая луна сейчас прирастала, но всё ещё не показывала и половины своего лика, даже с ней в ясном небе ночь была довольно-таки тёмной. А в темноте Оррик видел лишь на уровне обычного человека, пусть и остроглазого. Впрочем, то же касалось и часовых-курангов, один из которых сейчас остывал в двух шагах. Пусть они и были бдительны как сторожевые псы, но видно предводитель варварского отряда, избранный или кто он там, думал, что мераньские дваждырожденные горазды лишь скакать на лошадях и рубиться в чистом поле. А может не думал, что преследуемые смогут быстро перебраться обратно через реку в стороне от моста, даже если захотят – ну, он, верно, не знал, что Оррику под силу просто перескочить на другой берег, а для всех остальных натянуть верёвки. Иначе бы куранги ставили простых смертных в часовые как минимум парами, чтобы хоть один успел крикнуть, когда другого убьют.

Не успел Оррик толком объяснить глупость неприятеля в своих мыслях, как поблизости заскрипел куст, за который в темноте зацепилась чья-то одежда. Ещё один куранг!

— Фаргил? — позвал приближавшийся варвар.

В критических ситуациях Оррик думал очень быстро. Нож появился в его правой руке, прежде чем затих первый подозрительный звук. Теперь он видел идущего куранга – пятно чуть более тёмного мрака на фоне деревьев, не более. Оррик мог метнуть нож и на таком близком расстоянии тот ударил бы с силой арбалетного болта – вот только и арбалетный болт редко убивает мгновенно. Даже если удастся выцелить глаз либо горло во мраке, тело всё равно может, скажем, свалиться в ближайший куст, с достаточным треском, чтобы это кто-нибудь услышал. Оррик мог сократить расстояние одним сверхчеловеческим рывком – только тоже не бесшумно.

Поэтому Оррик встал, вышел из-за дерева, показавшись курангу, промычал что-то неразборчиво-вопросительное. Уж если он видел его только как тёмный силуэт, то и куранг вряд ли мог видеть больше, по крайней мере, пока не окажется слишком близко.

— Фаргил? Ты никак с глузду двинулся, дрыхнешь что ли… — приятель покойного Фаргила неожиданно осёкся, видно заметил нечто подозрительное, но было уже слишком поздно. Оррик бросился вперёд со стремительностью и бесшумностью, которым позавидовала бы любая кошка, лезвие его ножа рассекло шею варвара, царапнув о позвоночник и оборвав любой предупреждающий крик на корню. Прежде чем невезучий куранг успел наделать шума хотя бы своим падением, Оррик обхватил его руками и осторожно опустил на землю. Провёл пальцами по своей одежде, на которую брызнула свежая кровь. Её запах мог почуять на расстоянии даже человек, если он был варваром, привычным к охоте на зверьё и других варваров. Но, к счастью, Оррик уже очистил эту сторону маленького неприятельского лагеря от часовых. Пора было действовать, пока ещё кто-нибудь не пошёл проверить посты.

*****

Даже после потерь на мосту, на каждого бойца в маленьком отряде Нельяны приходилось минимум по трое варваров, да и дваждырождённых у них по-прежнему было больше. Даже оказавшись застигнутыми врагом во сне, они имели бы шансы отбиться.

Не будь в числе нападавших Оррика. Как говорится, дваждырождённый на Детстве – по сути лишь очень одарённый и необычайно живучий смертный, дваждырождённый на Молодости – уже настоящий дваждырождённый. В хаосе ночного боя при свете полупотухших костров, больше слепящем, чем освещающем, среди мечущихся в панике людей и курангских лошадей, чьи привязи нападавшие порубили первым делом, Оррик был даже немного благодарен за многочисленность противников – меньше надо было сдерживать удары, опасаясь полоснуть своего. Он прошёл через весь вражеский стан дважды, оставляя позади себя убитых и умирающих. А задержался ненадолго лишь раз, когда рыжий дваждырождённый варвар могучего сложения успел перехватить пробившую его тело шпагу, прежде чем она вышла обратно, и почти снёс Оррику мечом пол-лица, пока он хватался за кинжал, чтобы вогнать здоровяку в глаз. Не удивительно, что уже очень скоро уцелевшие варвары начали разбегаться куда глаза глядят.

Но разбегались не все. Оррик увидел Нельяну, рубящуюся на мечах с предводителем вражеского отряда, узнаваемым даже без шлема и плаща. Надеть доспех у варвара времени не было, но и с одним лишь мечом и щитом он сейчас теснил княжну, которая в неверном свете казалась совсем ребёнком рядом со здоровенным избранным Кро-Кроаха. Один из мераньских юнцов нацелился всадить избранному в спину копьё, но его сбил с ног выскочивший как из ниоткуда куранг.

Земля и трава разлетелись веером из-под сапога Оррика, когда тот устремился вперёд, подобно выпущенной стреле. На такой скорости даже режущий удар шпаги разделил надвое незащищённую шею куранга, который уже замахивался, чтобы прикончить своего противника. Едва Оррик притормозил и восстановил ориентацию, его взгляд вновь метнулся к княжне.

Дваждырождённый на Детстве – по сути лишь очень одарённый и необычайно живучий смертный. В битве между такими доспех часто был решающим преимуществом. Но то ли избранный уже перешёл на Молодость, то ли превосходство в мышечной массе смертного тела было ещё более важным преимуществом, а он одолевал. Страшным ударом он срубил верхнюю часть щита Нельяны и заставил её отшатнуться на несколько шагов. Но затем допустил ошибку, недостойную всякого воина, особенно же дваждырождённого – он отвлёкся посмотреть, что творится у него за спиной.