– Нет!
– вдруг дергается она и верещит так, что уши закладывает.
– Не смей! Нет! Не трогай!

Я настолько обалдеваю от такого финта, что даже не сразу соображаю - это не прикол, и не заигрывание. Лена натурально в истерике. Как будто я ее тут жестко насиловать собрался. Хотя у меня же, блядь, все пальцы в ее смазке. Да у нее потоп между ног!

– Уймись, идиотка!
– рявкаю, встряхнув ее за плечи.

Она всхлипывает, опускает голову и как будто даже сжимается вся.

– Арман, пожалуйста, - хрипит, не глядя. Пытаюсь развернуть ее к себе, но все начинается по новой. Приходится отпустить жену и отойти на пару шагов.

– Лен, ты…

– Уходи, - тихо шепчет она, по-прежнему не поднимая взгляда. А я вот очень хочу посмотреть ей в глаза и понять - это что вообще, на хер, такое было?
– Просто уйди. Будь человеком.

И я, черт подери, ухожу. Поднимаю долбаное полотенце, вспомнив, что дома вообще-то ребенок, и ухожу к себе.

Естественно, ни о каком сне нет и речи. Мечусь по комнате, словно зверь в клетке - туда-сюда хожу, пытаясь то ли успокоиться, то ли забить на истерику своей женушки.

И надо забить! Я же ее ненавижу за то, что она сделала. Но почему-то не могу спокойно откреститься от ее загонов. Она же рыдала так, словно…

Мерзко становится. Пусть Лена и сопротивлялась поначалу для вида, я же видел - сосала с желанием, так, как и раньше, когда у нас все было зашибись.

Уж я-то могу отличить, есть у нее желание в глазах или нет.

Так что тогда случилось? Чего так замкнуло?

В бабских загонах я не силен - их тараканы порой такие породистые, что я реально теряюсь. Это еще один повод, почему я не связываю себя серьезными отношениями. Зачем ломать голову и позволять, чтобы тебе мозг выскребали?

Проще всего забить. Но я не могу - начинаю прокручивать в голове весь день. Мог я где-то накосячить? Спровоцировать?

Мысли невольно перетекают на дочь. И вот тут волшебным образом мое раздражение затихает.

Все-таки забавная она и милая. Как-то раньше не питал я каких-то теплых эмоций к детям. У Таира вон два племянника - те еще разбойники. Но я оставался равнодушен.

А вот когда увидел Лену с дочкой на руках… Может, и правда есть какая-то тема с этим зовом крови? Родная ДНК, все дела.

Торможу у окна - замечаю, что зима, наконец, вспомнила о своих правах, и что вообще-то пора бы и за дело взяться - снег валит так, что завтра будут приличные сугробы. И в мыслях у меня тоже словно все заметает. Будто ненужное все прячется по углам.

Как мне к дочери подступиться? Она чуть что - за Лену прячется. Оно и понятно, мать же. Надя только смотрит на меня как-то странно. Как будто смотрит сквозь меня, что ли.

По детей я знаю преступно мало. А у меня теперь дочь. Лена тут мне вряд ли помощник - да и между собой-то у нас не складывается. Так что надо как-то самому искать варианты.

Мысли о дочке удивительным образом незаметно для самого себя успокаивают. В итоге и ситуация с женой слегка отпускает.

Жена…

Странное непривычное слово. Статус, который казался абсолютно бесполезным и ненужным в контексте меня.

И все же я женат. Кидаю взгляд на кольцо на пальце. Я ведь ни разу не снял его с того дня. А Лена - да. Это первое, что я заметил. И это неприятно царапает. Но я решаю отложить разговор на утро. Надо успокоиться.

Однако утром дверь в гостиную закрыта до самого моего выхода. Торможу перед ней, прислушиваюсь, но никаких звуков. Спят. Замки у меня здесь бесшумные, петли тоже не скрипят, и я поддаюсь искушению - приоткрываю дверь. Лена с дочкой спят на диване. Кроватка так и стоит нетронутой. Это опять же задевает. Зря я, что ли, корячился и долбался с хитросделанным механизмом?

Но одновременно с этим, видя, как жена обнимает дочь, испытываю внутри нечто совершенно незнакомое.

Это настолько неожиданно, что я резко отступаю и закрываю дверь.

К черту. Лишнее это все. Лена - лгунья. И разговор с ней у нас будет короткий.

В офисе ожидаемо затишье. Но едва захожу в кабинет, как ко мне заходит Анатолий.

– Ну?
– спрашиваю у него. Тот кладет передо мной папку. И следующие два часа долбимся с тем, как закрыть дыры и найти варианты, чтобы вернуть акции на нужную отметку.

Ровно до момента, пока Альбина не сообщает, что ко мне посетитель.

– Не помню, чтобы было назначено, - раздраженно отвечаю.
– Скажи, занят я сегодня.

– Арман Дмитриевич, - понижает та голос, - он настаивает.

Этот тон я знаю - Альбина всегда так делает, давая понять, что посетитель и правда важный.

– Ладно, - отвечаю с досадой. Киваю Анатолию, он собирает папки и идет к двери.
– Пусть заходит, - добавляю и вешаю трубку.

Дверь открывается, и на пороге кабинета появляется Алексей Горячев.