Добравшись до дома, я перетащил пакеты с покупками в коридор, к выходу на капище. Потом хотел пойти переодеваться, но Любомир остановил меня.

— Погоди, — сказал он. — Давай в кабинет.

— Зачем?

— Давай я тебе семейные портреты покажу. Чтобы хоть в лицо знал, кому будем требы приносить.

— Хорошо, — кивнул я. — Конечно!

Странное дело: почему-то раньше я не обращал внимания на три больших групповых портрета, висевших в кабинете напротив стеллажа с книгами. Наверно, неосознанно решил, что это просто элементы интерьера.

Любомир начал с самой свежей картины. Сиятельный граф, мой отец, стоял в центре. Он оказался крупным мужчиной, с седой окладистой бородой, строгими карими глазами и массивным носом. Если приглядеться, пожалуй, у нас во внешности действительно можно было найти что-то общее. Ещё на портрете было много детей. Любомир называл их по именам, и про каждого говорил что-то хорошее.

На втором портрете детей было меньше, но появилась благообразная старушка в старомодном платье.

— Бабушка, — пояснил Любомир. — Мама отца.

Он рассказал, как она читала сказки на ночь, летними ночами, в саду — всем малышам рода.

Когда очередь дошла до третьего портрета, меня ждал большой сюрприз. Сам светлейший граф тут был заметно моложе. Седины почти нет. А возле него, вместе с другими двумя жёнами, стояла, широко и счастливо улыбаясь, мама.

У меня от неожиданности сердце удар пропустило.

— Знаешь, это единственный семейный портрет, где она сохранилась, — сказал Любомир. — Отец, видимо, специально отослал его в убежище. Не смог уничтожить.

— Интересно, как он отнёсся, когда мама… когда она ушла? — спросил я.

— Не знаю, — Любомир пожал плечами. — Он никогда не говорил об этом. О том, что у него, оказывается, была ещё одна официальная жена я узнал только после того, как вернулся с полей.

Я протянул руку, будто хотел потрогать мамино изображение. Но потом передумал. Масляная краска портрета казалась ненадёжной, хрупкой.

— Ладно, — сказал Любомир. — Пора тебе переодеться.

На капище теперь всё стало привычным. Я поздоровался с богами, потом включил жертвенник и, следуя указаниям Любомира, начал приносить требы. Это заняло много времени, но я совершенно не устал. Наоборот, у меня будто бы сил прибавилось.

Если посмотреть со стороны — то на родовом капище я был один. Но странное дело: я совершенно не чувствовал себя одиноким. И дело даже не в присутствии Любомира, которого я мог видеть и слышать. Это было нечто большее. Ощущение дома.

После завтрака Любомир решил посвятить меня в свой план.

— Нам нужны союзники, — начал он, заняв место за столом напротив меня. — Без этого никак. Я уже и так думал, и так — не выходит. Мы не можем заявиться к самому Владетелю и сразу предъявить права. То есть, технически, конечно, можем — но это приведёт лишь к тому, что тебя уже на следующий день будут пытаться прикончить.

— Один в поле не воин, — заметил я.

— Именно! — согласился Любомир. — Поэтому я предлагаю вот что. У меня есть дядька, брат матери. Граф Баранцов Ратимир. Из хорошего, древнего рода — но так получилось, что с хозяйственными делами у его семьи дела шли не очень. Плюс старый, уже покойный граф умудрился проштрафиться перед Владетелем, когда тот ещё наследником был. Имел неосторожность один спор выиграть…

— Это Владетель, так понимаю, характером не очень, да? — уточнил я.

— Ты что! — Любомир округлил глаза. — Никогда не произноси такого, даже когда думаешь, что один! А лучше даже не думай!

— Ладно, ладно! — поспешил заверить я. — Не буду!

— А вообще нет. Владетель спокойный и рассудительный. Гораздо спокойнее своего отца, как люди говорят. И справедливый… ну, в общих случаях, о которых известно, по крайней мере. Просто там была неприятная ситуация, старого графа подставили, а он повёлся, вовремя ситуацию не просчитав… короче, так получилось. Сейчас формально к новому графу, моему дяде, никаких претензий нет. И его не трогают особо. Но и подняться не дают. Смерды, которые принадлежат ему, живут в беднейших районах Поволжья. Предприятия ему не жалуют — наоборот, за старые долги по налогам, которые якобы нашлись у старого графа, забрали пивной завод в Самаре. И кое-что ещё по мелочи. В общем, бедно сейчас семья живёт. И ладно бы не гордые были, пошли бы к бате, обратились, он бы помог. И мама его уговаривала. Но Ратимир нет, ни в какую!

Любомир вздохнул.

— Один из последних разговоров при мне был. Случайно в летнем саду подслушал. Речь шла о выкупе маленькой нефтяной концессии на полях Заволжья, там сумма небольшая. Граф хотел в долги влезть, но никак не мог договориться о ссуде. Мама предлагала обратиться к отцу. Говорила, что сама всё сделает — ей нужно только позволить. Но дядя как рогом в землю упёрся — и ни в какую.

— Бывают такие люди, — кивнул я. — Оказывается и в высшем обществе тоже…

— Бывают, бывают, — подтвердил Любомир. — Но сам по себе граф человек достойный, правильный. Узнав, в каком мы положении, он не предаст. Я в этом совершенно точно уверен.