— Угу, лет через двадцать… — недовольно буркнул «вкрадчивый».

— Ну, имперские законы не зря писаны. Ладно, пошли дальше. Не нравится мне, что Уваровы весь день там возятся. Не успеют до заката — придётся всё сворачивать!

— Ага, пойдём, поторопим.

И гвардейцы пошли дальше.

Я выдохнул. Распрямил спину. От копчика в голову тут же прострелило болью.

— Ох… — выдохнул я.

— Что? Задело? — взволнованно спросил Любомир. — Если хочешь, давай опять вместе, как тогда… не больно будет.

— Не надо, — ответил я, — справлюсь.

Стиснув зубы и стараясь не обращать внимание на боль, я снова поднял чемодан. Взвалил его на спину. При этом боль была такая, что даже небо будто выцвело и подёрнулось красной патиной.

Я упрямо шёл вперёд, стараясь представить, что боль существует отдельно от меня. Что это просто океан магмы, на берегу которого я стою, но не касаюсь. Удивительно, но это действительно помогло.

Где-то на середине подъёма на берег на другой стороне я почувствовал первые позывы немедленно перекусить. А когда мы, наконец, добрались до «Гелика», голод стал таким всепроникающим, что я с интересом поглядел на толстенького мопса, которого выгуливала девушка, представляя, как собачий жир плавится на сковородке.

— Как ты? — озабоченно спросил Любомир, когда я, наконец, сгрузил чемодан в багажник. Который, кстати, туда едва поместился.

— Жрать хочу, — признался я. — Нечеловечески!

— Убери невидимость. А то на дороге опасно будет, — посоветовал дух.

Я с облегчением отпустил заклятие.

— Тут рядом есть пара мест. Открытых для простолюдинов, но приличных, туда и благородные иногда заглядывают, — сказал он. — «Царская охота», «Причал»…

— «Вкусно и точка!» — перебил я.

— Ну да… неплохо так…

— Забегаловка так называется, — пояснил я. — Видел по дороге. Блин, я не дождусь, пока будут меню нести, готовить, вот это всё… сам кого-нибудь сожру, прямо в зале!

Любомир посмотрел на меня настороженно, но промолчал.

По дороге я захлёбывался слюной, представляя вкус свежего «Биг спешиал».

Домчали быстро. Я зарулил в секцию автозаказов. К счастью, тут не было очереди, но мне казалось, что девушка-работник так медленно принимает заказы, что хотелось рычать. Я разрывался между тем, чтобы заказать ещё и скоростью заказа, остановившись где-то на пятой позиции в меню.

— Ты что будешь? — буркнул я, обращаясь к Любомиру.

Тот ответил мне испуганным взглядом.

— Извини, — тут же поправился я.

— Да ничего. Понимаю, — кивнул дух.

Ожидание заказа тянулось бесконечно долго. Когда вожделенный пакет, наконец, оказался в моих руках, я едва не разорвал его зубами. Но остановился, вспомнив про Любомира и его замечание насчёт смердовских привычек.

Отъехав на парковку, я поставил авто на ручник, и принялся насыщаться. С достоинством, стараясь не чавкать.

Наконец, на третьем бургере, голод начал отступать. По телу разливалось приятное тепло. Если бы ещё ушибленный копчик не ныл — я был бы совершенно счастлив.

Вздохнув с облегчением, я посмотрел на Любомира. Тот смотрел на меня с каким-то особенным выражением, которое я раньше не замечал за ним.

— Как ты? — спросил он.

— Лучше, спасибо, — кивнул я, прихлёбывая сладкую газировку.

— Слушай… а можешь мне тоже захватить один из таких бургеров, пожалуйста, — неожиданно попросил он. — В жизни ничего подобного не пробовал.

— Конечно, — кивнул я.

— Спасибо… — он замялся, будто собирался что-то ещё добавить, но никак не мог решиться.

— Что? — теперь улыбался я. — Говори уже.

— Ничего. Просто теперь видно, что ты наш. Точно. Извини тоже, я поначалу сомневался. Когда тебя увидел с тем коробом за спиной…

Я вздохнул. Аккуратно убрал коробки от бургеров обратно в пакет, тщательно вытер руки. Потом тронул машину. Снова заехал для заказа и купил ещё один «Биг спешиал».

Некоторое время ехали молча.

— Знаешь, — первым заговорил я. — Я вот долгое время верил в то, что всё в нашей жизни зависит от нас самих.

Любомир прыснул, но тут же осёкся, снова стал серьёзным.

— Извини, — сказал он.

— Да ничего. Это ведь стараются всем внушать, верно? Работай — и всё у тебя будет. Шанс подняться есть у каждого и всё такое, да? Так вот, я далеко не сразу понял, что жизнь — она фундаментально несправедлива. Нет никакого гарантированного механизма «сделал то-то — получи то-то».

— Ты прав, всё немного сложнее устроено, — кивнул Любомир. — Самое главное в жизни — помнить, кто ты есть. И поступать, исходя из этого знания.