Селли вытягивает руку и указывает на самый конец тонкой «ветки».

– Пришвартуемся там, если получится. Киган, убрать парус. Леандер, можешь попросить духов воды помочь?

– Надо перестать называть его по имени. – Киган встает на ноги, берет нож и готовится перерезать веревку, которой прикреплен к веслу парус.

– И как мне его называть?

– Максим, – сразу отзываюсь я. – Это мое второе имя и, кстати, любимое.

Она вскидывает бровь.

– И у тебя их много?

– Леандер Максим Дарелион Ансельм Сэм… – начинаю я, и она меня прерывает.

– Ладно, Максим.

– А лучше вообще никак к нему не обращаться, – продолжает Киган. – Если мы будем часто обращать на него внимание, другие будут делать то же. Он ведь никто, простой моряк.

– Столько лет ожиданий, и ты все же сказал это. – Коротко ему улыбаюсь лишь для того, чтобы подавить волну страха, поднявшуюся при одной мысли, что будет, если меня узнают. – Впрочем, я не уверен, что план хорош. В том смысле, что в это никто не поверит. Какой я моряк, ведь я так красив. Невозможно представить, что на это не обратят внимания.

– А я могу, – говорит Селли, а Киган тихо усмехается.

Он справляется, наконец, с веревкой, ткань паруса местами рвется, бьется о дерево скамьи весло, и сама лодка начинает раскачиваться.

Мы медленно скользим по водной глади к пирсу. Мачты кораблей вокруг тянутся ввысь. Их корпуса расположены близко друг к другу, они похожи на животных в загоне, смотрящих на нас из темноты.

Отрываю пуговицу рубахи и бросаю в воду – это мое приношение духам. Потом закрываю глаза и мысленно обращаюсь к ним, показываю, куда им надо направить лодку. Почти невозможно в этой ситуации найти для них элемент игры, ужас и чувство вины терзают душу, к горлу поступает тошнота.

Только я несу ответственность за каждого, лежащего сейчас в воде у обломков кораблей, за то, что сидящим напротив людям пришлось рисковать жизнями, за угрозу войны и все, что она сотворит с людьми и землями. Я виноват в том, что не совершил жертвоприношение в нужное время, в этом случае Макеан и не помышлял бы об освобождении и войне. Алинор был бы непобедим.

А надо было лишь взойти на корабль, добраться до Храма, сделать надрез на ладони и пролить на жертвенник немного крови. Это заняло бы совсем мало времени.

Через минуту нос лодки мягко ударяется об один из столбов на причале. Селли берет веревку, делает петлю и накидывает на него, потом привязывает к чему-то на носу «Крошки Лизабетт». Наша лодка покачивается и медленно отходит назад, но волны прилива толкают ее обратно.

Довольно долго никто из нас не произносит ни слова.

У нас получилось. Мы проплыли на крошечной шлюпке огромное расстояние, и вот мы у цели. Нам пришлось увидеть много смертей, пережить разрушение кораблей, пожар. Всего с половиной дюжины яблок мы добрались до берега Мелласеи.

Я должен торжествовать в душе, но вместо этого размышляю и прихожу к выводу, что происходящее кажется фантастическим. Я и представить себе не мог, что окажусь в порту вражеской страны, Храмы в которой с каждым днем принимают все больше молящихся, чтобы их бог обрел силу и уничтожил мое королевство.

Мы устали, нас мучают голод и жажда, кожа покрыта солью, одежда грязная и рваная. Мы похожи на нищих – сейчас мы такие и есть.

А впереди еще долгий путь.

С трудом взбираемся на деревянный настил, я и Киган идем за Селли, покачиваясь, как два утенка. Первое, что бросается в глаза, – для местного населения война не станет сюрпризом, как, возможно, для многих в Алиноре.

Мы сворачиваем к главному пирсу, когда Селли замедляет шаг недалеко от команды матросов из Бейнхофа, судя по разговору и одежде. Приглядываюсь и вижу, что ее насторожило: вдали появился городской патруль, и он направляется как раз в нашу сторону.

Матросы смотрят на капитана, тот достает из нагрудного кармана бумаги, протягивает руку, показывая патрулю, а они машут в ответ – дают добро. Селли перемещается ближе к матросам, делает вид, что мы с ними, Киган и я следуем ее примеру и опускаем головы, пряча глаза.

Наконец мы оказываемся на портовой площади, где капитан заговаривает со служащими порта о размере сбора, а у нас появляется шанс смешаться с толпой. Только тогда я выдыхаю с облегчением.

На улицах многолюдно, несмотря на темное время суток. В Алиноре сейчас городские маги зажигают фонари на улицах, а здесь огни вспыхивают сами собой, их сотни, они яркие. Жужжат вывески, зазывая, мигает реклама. В этом городе любят все новое, разные изобретения.

Портовая площадь с восточной стороны ограничена морем, на берегу множество кранов, готовых выгружать и загружать товары. Везде снуют служащие, взимающие сбор, – с ними ведут оживленные разговоры, жестикулируя, крича, иногда кидаясь в драку. Даже со стороны понятно, что выигрывают не капитаны прибывших кораблей.