– Мне надо что-то им пожертвовать, – бормочу я и роюсь в карманах.

– Оторви кусок рубашки, – откликается Селли. – Скоро принесут еду, Киган сможет поесть, а мы спустимся по задней лестнице и сходим на рынок. Купим свежей еды и одежду. Может, в доках мы не так привлекаем внимание в пропитанных солью вещах, но около посольства на нас будут глазеть.

Надо же, я об этом даже не подумал.

Отрываю кусок рубашки и чиркаю спичкой. Вытягиваю руку к духам, которые сразу начинают кружить у огня, прошу их переместиться на остатки угля в камине. Кусок ткани превращается в дымок, энергия перетекает духам, они начинают танцевать, затем угли вспыхивают.

Я мельком вижу свое отражение в зеркале у окна. Я выгляжу так, будто нырнул в море, а потом плыл от самого Аленора в лодке. У Селли же волосы аккуратно заплетены в косу, а кожа ничуть не краснее, чем раньше.

– Молчи, – предостерегающе говорит она. – Скоро уже принесут ужин. – Она поворачивается к Кигану и манит его пальцем. – Иди, я покажу, как нагреть воду в камине, сможешь помыться, пока нас не будет. Ванна там, видишь маленькую дверцу у изголовья?

– Ему точно надо идти в город? – спрашивает Киган, глядя на меня.

– Хочешь меня остановить? Я такого момента не упущу. И Селли нельзя отпускать одну, верно?

– Почему нет? – брови Кигана от удивления ползут вверх. – Рисковать тобой гораздо хуже.

– С ним все будет хорошо, – отвечает Селли. – Этот город больше Киркпула, и он довольно необычный. К тому же в чужом порту мне спокойнее будет не одной.

– Может, и я пойду с вами? – предлагает Киган. Рука его тянется к горлу, он отодвигает ворот, и я понимаю, что он хочет показать золотую цепочку. Она точно такая же, как та, что он отдал девушке, приказавшей выбросить его за борт.

Селли делает круглые глаза, смотрит на него и качает головой.

– У меня есть еще двадцать долларов. Нам хватит. Ведь после того, как все это закончится, ты захочешь уехать в Книгохранилище, верно? Вот тогда украшение тебе пригодится. Убери.

Киган отпускает ворот рубашки, сжимает губы и кивает. Не думаю, что он раньше часто сталкивался с подобными проявлениями заботы и доброты. Он и от меня не видел ничего подобного в школе, и все же он здесь, и он верен мне.

В следующую секунду раздается резкий стук в дверь. Селли жестами пытается мне что-то объяснить, я понимаю ее не сразу.

Если они заметят нечто, бросающееся в глаза, на остальное внимания могут не обратить.

Женщина за стойкой внизу не вспомнит о влюбленной парочке, если ее придут спрашивать о принце или постояльцах после кораблекрушения.

Кончики моих ушей снова краснеют, кажется, и щеки тоже, судя по жару. Мне никогда не доводилось бывать в подобных ситуациях. Я быстро расстегиваю рубашку, треплю волосы и только потом открываю дверь. Старательно делаю вид, что не замечаю попытки женщины удержаться от смеха, когда беру у нее поднос.

– Надеюсь, она даст тебе немного поспать, – произносит та, и я спешу захлопнуть дверь.

Киган наблюдает за сценой молча, но с таким любопытством, что у меня даже возникает желание все ему объяснить.

Я ставлю поднос на кровать, сохраняя, как мне кажется, гордое молчание. Желудок урчит от запахов из-под металлического колпака над тарелкой, даже начинает кружиться голова – тело отчаянно подает сигналы голода. Кажется, на ужин тушеное мясо. Я бы, наверное, смог зубами разгрызть крышку, чтобы добраться до него, а поднос оставить на десерт.

– Готов, красавчик? – Селли кивком указывает на дверь.

– О, ты все же заметила?

Она презрительно фыркает.

– Просто пытаюсь тебя встряхнуть. Идем, надо незаметно спуститься по пожарной лестнице. Уже самое время идти на ночной рынок.

Моряк на площади объясняет мне, как пройти к рынку. О нем я слышала всякий раз, когда мы приходили в этот порт, но никогда там не бывала. Ренса запрещала мне уходить далеко от корабля.

– Идите туда, – он машет рукой и перекладывает то, что жует, из одной щеки в другую. – Через пару кварталов увидите, мимо не пройдете.

Он замолкает и переводит взгляд на стоящего за моей спиной Леандера. Сердце замирает, хотя его здесь никто не может знать в лицо. Решительно разворачиваюсь, хватаю Леандера за руку, чтобы скорее утащить за собой в толпу.

Матрос ухмыляется.

– Не забывай о своем акценте, когда будешь далеко от доков, – говорит он. – Мы, морские души, привыкли со всеми людьми ладить, но в Порт-Наранде нынче не любят алинорцев. Купи ей что-нибудь красивое, сынок, – добавляет он, грозя Леандеру пальцем.