Спешу и руками, словно кнутами, подгоняю друга. Велихов поднимается, но при этом так плотоядно скалит зубы, что не заметить его лицевую эрекцию просто невозможно — она там есть, а он ого-го как возбужден и жаждет наслаждения.

— Уломал восточную малышку? Кобелек! — хлопает ладонью по плечу и вроде шепчет мне, но Ольге все прекрасно слышно. — Как давно? Вы уже, хм-хм-хм? Ключики к качалочке подобраны, наложница восьмерки крутит на тебе? — играет глазками, как падшая девица.

Благодарю за комплимент, Григорий, и за дружеское услужение. Климова округляет глаза, затем быстро опускает голову, покрывается красными чудными пятнами и вздыхает.

— Мне пора, — протягивает руку за сумкой и одновременно с этим привстает.

— Нет, пожалуйста. Оля, я прошу. Перестань. Присядь. Велихов уже уходит. Гриш, на выход, тебе срочно надо вон в том определенном направлении. Давай! Шуруй отсюда! — стреляю в мужскую рожу глазами и показываю, что ему пора — он опоздал и уже все испортил.

— Оля? — Велихов не унимается. — Ваше имя — Ольга? Вы, типа наша, отечественный папа-производитель, значит, вообще не оттуда?

— То был сценический псевдоним, — преграждаю ей путь, поворачиваюсь спиной к Велихову и через зубы ему шиплю. — Оставь нас, пожалуйста, Гриш. Слышишь? Уходи. Тебя там Макс заждался.

— Хорошо, — теперь не слышно в его голосе бравады и зазнайства. — Рад был познакомиться, Ольга. Прошу прощения, если помешал или позволил… Леш, без обид? Ты не подумай ничего такого.

— Уйди, прошу. Да не мешай же.

Она стоит. Стоит, стоит — нет, теперь эта женщина никак не сядет. Хочет выйти и уйти — я вот, огромадный, не даю? Не выйдет — не позволю. Так быстро не сдамся и не отступлю, тем более по такому дурацкому поводу.

— Не обращай внимания, пожалуйста. Оль?

— Это все шутка или какой-то розыгрыш? Вы решили поиздеваться надо мной? «Согласен на приват», «ревнив с друзьями», «давайте заключим контракт», «умею слушать и молчать», «две жалкие недели», какую-то дружбу даже предлагали. Вы смеялись? Это все мужские забавы? Вам стало скучно, и Вы решили поразвлечься? «Хм-хм-хм» с восьмерками на Вашем теле захотели? «Она, мол, не в форме, а значит, прекрасная кандидатура, к тому же мне должна, ведь я ей оказал услугу». Я готова Вам заплатить, на рассчитываясь своим присутствием и физическим контактом с телом! В чем проблема? Что еще надо? Отвяжитесь! Вы же видите, что мне не до того. Зачем? Ваш отец, — она опускает глаза и вижу, как суматошно бегает взглядом по белоснежной скатерти — черные ресницы резво мельтешат туда-сюда, — очень благородный человек, хороший друг и бескорыстный мужчина. А Вы…

— Оля, я…

— А Вы — сумасброд и балагур. Наверное, потому что молоды и у Вас в жизни все ладненько и хорошо. Одна беда — скука накатила, а тут несчастная, отлупленная жизнью «одалиска Якутах». Почему бы не воспользоваться удобным случаем? Да, Алексей? К тому же Вы ей сделали большущее одолжение. Только я об этом никого не просила и не настаивала, да я отказывалась, но Максим Сергеевич был очень убедительным и слишком авторитетным. Он — полковник, а я, что называется, по старой памяти беспрекословно подчинилась. Он настоял и строго-настрого запретил отказываться. Вот в общем-то и все. Пора прощаться… Со мной все будет хорошо, я не нуждаюсь в чьем-либо обществе, мне хорошо одной — привыкла. Хватит, Алексей Максимович. Спасибо Вам за все.

Не даю ей договорить, потому что не желаю слушать, да и она не права.

— Я хотел тебя поддержать, как человек, которому не все равно. Понимаешь?

— «Вы»! «Вас»! «Вам»! «Хотел поддержать Вас» — в этом очень сомневаюсь и «понимаете». Нужно говорить то самое уважительное окончание «-ете», «-ите» и «-мте». Так правильнее! По форме!

— Что? — я ее вообще не понимаю.

— Посторонним людям, Алексей, следует говорить «Вы» и корректно вести диалог, не вторгаясь в личное пространство. Это неприемлемо…

— Прости.

— Не слышите или не хотите слышать? Я — пустое место, та блажь, которая Вам в голову пришла? К чему все это приведет? Позвольте, пропустите, мне надо, я хочу уйти. Вы меня задерживаете, мне неприятно здесь с Вами находиться. Я не подхожу для придуманной с бухты-барахты «Смирновской психотерапии». Правильно озвучиваю Ваш суперметод? Не подхожу я под типичного представителя контрольной группы подопытных девиц. Все. Считайте, что я получила то самое плацебо, Вы мастерски вкололи мне безобидный яд. Результат, наверное, будет позже, но уже без наблюдения этого врача. Пустите! — шипит и дергается.

— Прости, пожалуйста, — выразительно сглатываю и добавляю, — я не смогу сказать тебе «Вы». Это не из-за недостатка воспитания, наоборот, тут другое. Мы… Не так все будет. Давай заново, как будто переписываем тот несуществующий контракт, но две недели, ровно четырнадцать дней остаются в силе. Оль? Смотри…

Несмеяна пытается оттолкнуть меня. Двигается напролом, словно пробивает бетонную стену, только она, увы, не алмазное сверло, а я не намерен просто отступать из-за долбаной вдруг накатившей несознанки друга.

— Ты любишь круассаны? Будешь выпечку с кофе? — хватаю ее за плечи и удерживаю, не прижимаясь, на вытянутых на всю длину руках. — С шоколадом? Или с клубникой, с вишней, может быть, с абрикосом? С чем любишь? Оля!

— Я не хочу.

— Кофе, круассаны, а потом, — заглядываю ей в глаза, пытаюсь никак не пробивающуюся между нами связь держать, — идем гулять, а? По городу шататься, или в парк, на речку, а хочешь — в зоопарк, в театр или кино. Ты…

— Я просто хочу домой. Вы задерживаете меня и потом, у меня есть в запасе воскресенье, чтобы свыкнуться с тяжелой мыслью о том, что придется с Вами срок мотать. Я должна подготовиться, дабы безболезненно с выпавшей участью смириться.