В тот день, она безуспешно колесила по городу. Водитель устал. Она устала. Выехали за город. Промышленная зона. Вдоль дороги указатель с названием предприятия. – Сдайте назад.

Войдя в здание, неожиданно подумала, если с первой попытки найдет кабинет руководителя, успех обеспечен. Испугалась, отругав себя. Повернула вправо. Через три двери убедилась, интуиция, о которой ничего не знала, выбрала верный путь. Приемная полна. Поставленным голосом спросила у печатавшей секретарши, – У себя?

Та, близоруко щурясь в текст, эмкнула.

– Один?

Раздраженно, с головой зарываясь в текст, машинистка безлико кивнула.

И Бибижан со словами, – Никого не впускайте, – решительно зашла.

Хозяин кабинета вытягивался из кресла рассматривая ее и думая, «Ревизия? Проверка из столицы? Ну и не жена кого-либо из руководителей города…» Их женщины летом не носят перчаток, да еще ниже запястья, они не наденут таблетку на голову, да еще на правый бок, закрыв им лоб. На ней были в тон подобраны элегантные лодочки и строгий костюм. Она крепким рукопожатием представившись, села. Он уверился, проверка.

По столу к нему заскользила папка документов. – Этого человека, необходимо принять на работу. Он, отказавшись от помощи отца ученого, предпринял самостоятельные шаги – переехав с семьей в ваш город. А смелые начинания надо поддерживать. Нажимайте кнопку отдела кадров.

Уверенный голос, которому не возражали, ее расслабил и коснувшись спинки стула она улыбнулась.

Он, вставив ее в систему уравнений «кто? откуда?» продолжал ломать голову.

– Пока ожидаем, не откажусь от чая. – Она старалась избежать пауз для вопросов и по столу заскользила следующая папка. – Это, прививочные карты детей, определите их в старшую и младшую группы. Ведомственные сады всегда держат резервные места, – подняв руку, на вскинувшийся взгляд, она неслась без оглядки. Теперь «либо на щите, либо под щитом».

– Вам с молоком?

– Покрепче, пожалуйста. Ну и как понимаете, – дикция неумолима, – ребятам надо где-то жить, без прописки не оформить на работу, детям не видать мест в саду.

На его подскочившие брови, Бибижан, чуть усилив децибелы продолжила, – Никто не говорит о квартире, выделите комнаты в семейном общежитии, но со своей кухней-ванной. Ребята, конечно, силы испытывают, но нельзя не считаться, что в прошлом они сидели на своих горшках.

Красноречие и силы иссякали. Дверь раскрылась. Вошла начальник кадров с раскрытой папкой на локте. Клон дуэньи из одноименного фильма – очки на кончике длинного носа, пергидрольные кудряшки.

Папки бойко заскользили в новом направлении. – Его по штатной сетке в шестую бригаду на место Семенова, детей в сад, и комнаты с удобствами найдите во втором.

– А, Семенова?

– Зайдите позже.

Собрав папки, и прежде, чем выйти, дуэнья скрестилась с ней взглядом, понимая откуда ветер. Возможно, возразила и про места в саду и общежитие, но сменила тактику, при отступлении окинув высокомерием.

Бибижан глядя на нее думала, «куда попала, какая-то куча муравьиная, да болото комариное», но… – И последнее, – улыбнулась она, – как вы понимаете, у этих мужчин есть свой главнокомандующий.

Но, как выдать, что это «она»? Минута заминки, вызвала оживление хозяина кабинета. Не дав ему шанс продолжила. – У нее незаконченное высшее, через месяц защита диплома. Оформите ее преподавателем казахского языка в подготовительную, после диплома надо перевести методистом, а через год куда дальше додумаем.

Самое-самое ожидало впереди. Теперь главное, чтобы не получилось, что зашла с целковый, а вышла с лицом двух копеек. Она еще не придумала, как представить ему себя и не меняя тона, продолжила – Пора знакомиться.

Его рука потянулась к кнопке, – Она в приемной?

– Нет надобности вызывать ее, она перед вами.

У него враз прищурился взгляд. Бибижан встала и от безысходности неслась дальше. – Озадачьте кадры в последний раз, вот документы, – через стол летела папка. – Я уехала.

Не дав ему опомниться, мужской хваткой сжав его руку, добавила, – Не провожайте. Утром с детьми буду в саду. Муж, в кадры подъедет к девяти.

Пока он не пришел в себя пора исчезнуть и лучше на него не смотреть. Со спины раздался голос, от которого она едва не втянула голову в плечи, спасибо воспитанию, спина не дрогнула, – Может вам машину?

Последний штрих, легкий поворот головы, он не почувствовал, как внутри ее била дрожь и защитная реакция надменности подняв бровь, глухо бросила, – Я на машине.

Шагая, молилась, не споткнуться-не упасть-не подвернуть ногу и миллион-миллион разно-вариантных «не». В машине едва слышно просипела, – Вперед, – было чувство, словно за ней погоня. Достаточно проехав, прохрипела, – Остановитесь.

Выйдя из машины, стянула перчатки, сняла таблетку с головы, английский пиджак бросила на капот, расстегнула пуговицы, было все равно, чему учили с детства, что все пуговицы должны быть застегнуты несмотря ни на что…