Солист

41 год

Рост около 170 см

Отзывчивый и милый мужчина. Поддерживает командный дух своей улыбкой и добродушием.

Везде носит шляпу набекрень и редко её снимает, даже в зданиях, несмотря на общепринятый этикет. Однако ему всё прощают за его добрый нрав.

Сильно картавит.

Странный, мутный и пугающий взгляд, который меня немного пугает.

По молодости работал фокусником и по совместительству солистом в цирке «Гуттаперча», где его увидел некий режиссёр и пригласил работать в театр. Так и началась его успешная карьера актёра.

Любит клетчатую одежду».

Роль убийцы досталась миловидной стройной женщине с персиковыми румяными щёчками, русыми, зачёсанными набок короткими волосами и большими ярко-васильковыми глазами. Одета она была в чёрно-белый костюм с юбкой-карандашом и туфельки на маленьком каблучке; с округлых ушей свисали длинные серьги с голубем мира.

«Ева Вита

Солистка

32 года

Рост около 180 см

Часто краснеет, отчего походит на влюблённую школьницу.

Романтична и мечтательна. Мечтает о принце на белом коне, которого ждёт день ото дня. Зачитывается любовными романами и детективами.

Очень скромная и миловидная женщина.

Грызёт ногти и часто кусает губы. Похоже, она сама этого не замечает.

Часто извиняется за какие-либо мелочи.

Не верующая. Считает, что Бог и Дьявол – придумки людей с больной фантазией.

Возможно, влюблена либо в Затейникова, либо в Убаюкина».

– Итак, пройдёмся снова! У Ванзета и Гюля есть несколько поправок, – воскликнул Затейников после перерыва, и после возвращения декораций на свои места репетиция началась с самого начала.

На сцену со звоном колоколов вышел Максим Убаюкин, прокрутился вокруг оси под светом прожекторов и вместе с ансамблем запел вступительную песню. Илона Штуарно бегала с фотоаппаратом и снимала всё на камеру; Добродей Затейников с Ванзетом Сидиропуло, Хайроном, Табибом Такутой, Лебединой Грацозиной и Гюлем Ворожейкином наблюдали из зала; Сэмюель Лонеро виртуозно дирижировал оркестром и настолько влился в работу, что совсем забывал дышать, отчего кашлял и лихорадочно дышал, а движения его становились дёрганными и резкими.

Стюарт вновь исподтишка смотрел за представлением, хоть и видел мало с оркестровой ямы, и особенно интересными для него оставались Вита и Убаюкин.

«Они милая пара... Оба улыбаются очень приятно», – подумал скрипач и сам невольно улыбнулся. Скрипка в его руках запевала печальную арию потерявшей возлюбленного девушки, взвывала, подобно волку в полночь и будто рыдала.

Со сцены раздавался пронзительный и излюбленный скрипачом голос Эллы, что надрывался в неподдельных рыданиях:

Живи, мой любимый, живи, ради Бога!

Нет, не умирай, не умирай!

Я всю себя отдам, скажите, только сколько!

Прошу, Господь, мою надежду не задувай!..

У Стюарта перехватило дыхание, несмотря на то, сколько раз он слышал эту арию. Мурашки инеем покрыли его кожу, касались холодными ладонями его плеч, щёк... Но он продолжал играть, несмотря на то, как тяжело ему давались движения.

Прозвучала последняя ария, – зал погрузился в аплодисменты.

– Боже, коллеги, вы – чудо, а не артисты! – со слезами на глазах воскликнул Затейников и шмыгнул носом. Но что-то недоброе на миг мелькнуло в его глазах, что заметил один лишь встревожившийся Стюарт.

– Да это всё пустяк, успокойся! – после говорили ему Пётр с Табибом, но скрипача это не успокаивало, а наоборот вгоняло в тревогу сильнее. Более никому о своих мыслях он говорить не хотел, ибо все вокруг начинали считать его простым параноиком.

***

Кайдерск, 24 января, 1043 год

Время 21:32

Гостиница «ТарТар»: коридор второго этажа

– Я так хочу увидеть весь мюзикл из зрительского зала! – с досадой воскликнул Сэмюель, сидя на диванчиках с Максимом и Евой. – Я только боковым зрением могу наблюдать за тем, как вы передвигаетесь на сцене, а я хочу полностью вас видеть...

– Думаю, если на горизонте замаячит ещё один дирижёр, ты сможешь увидеть всё воочию, – посмеялась Вита и потрепала его по голове.

– А-а... Я не очень хочу делить своё законное место с кем попало...