После их расставания она ещё один раз виделась с Паком. Это случилось, когда прошло уже достаточно времени, чтобы Ян обзавелась жильём в пригороде небольшого городка провинции Кёнгидо напротив школы S., вышла замуж за парня, жившего неподалёку, и уже начала неплохо управляться с домашним хозяйством и семейными делами. Пролетело несколько лет, за которые ей в голову ни разу не пришла мысль: «Я хочу стать счастливой». Ей было не до того. Её жизнь свелась к выживанию, как у молодой скотины, которую хозяин завёл подальше от дома и незаметно оставил. Этот базовый инстинкт предвосхищает осознанные желания. Пак позвонил, когда она была на шестом месяце беременности. Ян села к нему в машину где-то далеко от дома и от школы S. Он сам лично сидел за рулём чёрного седана. Был уже вечер, но он не снимал свои огромные солнцезащитные очки. Самая распространённая модель марки «Рэй-бэн».

— Стоит ли оно того? — спросил Пак, не объясняя сути вопроса.

— Да, — кратко ответила Ян.

— Рад слышать это, — повторил Пак пару раз.

Два года назад Пак с совсем небольшим отрывом выиграл региональные выборы. Ян никак не могла решить, следует ли его поздравить, или по прошествии такого времени поздравления уже неактуальны. Она молча сидела, сложив руки на животе. Пак сказал, что у него очень много дел, потому что он получил должность какого-то секретаря в парламенте, и что у него нашли опухоль в почке и взяли клетки на биопсию. Хорошо, что она всё-таки не поспешила поздравлять его с должностью. Но и выражать свои сожаления или пытаться как-то иначе ободрить его казалось неуместным. Ян почти ничего не съела в обед, и теперь у неё урчало в животе. Некоторое время спустя Ян сделала резкий вдох и сказала, что ей пора идти. Они не стала объяснять, куда и зачем.

— Да, доброго вам пути, — вдруг перешёл на «вы» Пак.

— Спасибо. Поезжайте.

Выйдя из машины, она поняла, что она не услышала извинений и не извинилась сама.

— Патовая ситуация, — пробормотала Ян уже сама себе.

С тех пор они не обменялись ни строчкой.

Что же касается Чана, то Ян прикидывала в уме разные возможности. Здесь им нельзя встречаться. Небольшой город весь заполнен выпускниками школы и родителями учеников. А Сеул стал для неё слишком большим за то время, что она провела в разрыве со столицей. Прогулки по центральным улицам Сеула приводили её в замешательство, и всё заканчивалось головной болью, что её очень расстраивало. Нет! Пожалуй, им даже не надо встречаться лично. Он могут болтать ночами. Они могут связаться другим способом: в их распоряжении СМС-ки, электронная почта, блог, мессенджер «Какаоток» или другой современным способ, о котором Ян пока ещё не знает. В любом случае теперь её очередь признаваться в том, чего она боится.

Прошли зимние каникулы, но никаких вестей от Чана не было.

На выпускной церемонии она видела Чана издалека. На нём был тёмно-зелёный галстук с изысканным узором. Чистым баритоном он чётко и ясно зачитывал напутственную речь. В сравнении с предыдущим директором послание его было хорошо слышно, но сам смысл текста почти не изменился. Закончив речь, Чан слегка поправил очки за дужку. Похоже, это была одна из его привычек. Раздались жидкие аплодисменты. У Ян заныло в груди. Между выпускной церемонией и церемонией начала нового учебного года учительница музыки и учитель английского старшей школы куда-то исчезли без предупреждения, что привело к небольшому переполоху. Ничего не объяснив своим семьям или начальству, эти двое просто сбежали. В школе и за её пределами ходили слухи, что они влюбились друг в друга и сбежали, чтобы быть вместе; и тут же со смехом добавлялось, что из них вышла идеальная пара. Разные слухи громоздились, словно сугробы серого, ещё не растаявшего снега по углам школьного стадиона, но ни один из них не смог надолго привлечь к себе внимание, и все они вскоре забывались. Недобрые слухи, призванные позубоскалить, были совсем непривлекательной темой для разговора.

Эти двое так и не объявились вплоть до церемонии посвящения в ученики школы. В этот день Чан пришёл в ярко-оранжевом галстуке. По сравнению с прошлым разом Чан казался моложе и энергичнее.

— Это время, когда всё живое возвращается к жизни, — начал он свою заранее подготовленную речь. Его слова эхом прокатились по необогреваемому залу среди новых учеников, кутающихся в тёплые куртки. Слушая голос Чана, Ян думала об учительнице музыки и учителе английского; о маленькой квадратной кабинке, совершившей оборот в триста шестьдесят градусов, нерешительно отдалявшейся от земли; о пятнадцати минутах, проведённых в трясущейся, как осенний лист, комнатке, которые не прошли бесследно; о произнесённых когда-то словах, ставших магическим заклинанием. Теперь у Ян не было иного выбора, кроме как пожелать им доброго пути.

Со следующего дня начинался новый учебный год. Для Ян теперь существовал первый учебный день и ничего кроме. Она как обычно собиралась на работу. Без лишней суеты. Едва открыв глаза, она нащупала свои очки в изголовье кровати, надела их, пошла умываться, нанесла лёгкий макияж, подогрела рис на оставшемся с вечера бульоне, съела примерно полпорции и, почистив зубы, надела один из своих зимних юбочных костюмов, купленный ещё в прошлом веке. Повязала шарф, который также в прошлом веке ей подарили школьные родители, потом выбрала и надела поверх всего пальто — одно из тех, в которых ещё не стыдно было выйти на улицу. Открывая дверь и покидая квартиру площадью восемьдесят один квадратный метр, в которой оставался спать муж, Ян почувствовала, что есть какая-то сила, толкающая её в спину. Ведущий радиопрограммы, которую она каждый день слушала по пути на работу, сменился. Это объяснили весенней реорганизацией. Новым ведущим оказалась болтливая и гнусавящая женщина-комик. Сначала Ян почувствовала, будто получила прощальное письмо от любимого на иностранном языке, но, послушав программу минут десять, поняла, что новая ведущая тоже неплоха. Прочитав очередную историю слушателей, она, кажется, совершенно искренне всхлипывала и не могла подобрать слова.

— Давайте проведём этот год хорошо! — подбадривала Ян вверенных ей второклассников на утренней линейке.

* * *

Без очков она уже не могла разобрать газетный шрифт. В субботу во второй половине дня офис казался вымершим. Закончив свои дела, Ян просматривала бесплатные газеты и в одной из них — четырёхдневной давности — прочитала сообщение о смерти Пака. Она надолго остановила взгляд на словах о «хронической болезни». Наконец она медленно положила свои очки поверх газетного листа и встала с кресла. Она заварила порцию растворимого кофе с молоком и сахаром в горячей воде и вернулась к своему столу. Ян медленно помешивала одноразовой пластиковой палочкой крупинки кофе, всплывшие на поверхность. Через окно косые лучи весеннего солнца заливали комнату. «Этой весной надо будет купить себе солнцезащитные очки, — невпопад подумала она. — А „боинги“ „Рэй-бэн“ мне не идут».

Все смертны. Однажды она так же прочтёт некролог, посвящённый Чану. Хотя, возможно, случится наоборот, что он первым прочитает сообщение о смерти Ян. О ком бы ни были последние слова, горевать — это обязанность оставшегося жить дальше.

А впереди её ждал как никогда длинный вечер.

Дом в мешке

Риэлтором оказалась женщина за пятьдесят в очках с роговой оправой. Она сказала, что её можно называть «директор отдела мадам Кым». Она доставила Чину и Ювона в квартиру номер 603. Квартира была абсолютно пустой, в ней просто-напросто ничего не было. Окна квадратной гостиной выходили на юго- восток. Лоджия была не слишком просторной, но благодаря тому, что весь интерьер, начиная от дверных проёмов и оконных рам, был выдержан в белом цвете, в итоге создавалось впечатление, что вся квартира больше, чем есть на самом деле. Директор отдела Кым снова напомнила, что при общей площади жилья всего в девяносто квадратных метров не так уж и просто разместить в квартире три настолько просторных комнаты. «Ванная комната узкая», — проходя мимо, обронил Ювон, и женщина сразу нашлась с ответом: