Воронцов припарковался в привычном месте, кратким движением изящных пальцев с подсвеченными алым ногтями укрыл чоппер от любопытных глаз. Прошелся пешком, огибая лужи, наслаждаясь мирной прогулкой. Легко вспрыгнул на монастырскую стену, схожий с хищной стремительной птицей. Прислушался к тишине.

Девочка из метро в безопасности. Пусть он отдал ее врагам, но лучшую защиту сложно найти. Ее цепко держит лицевой мир со всеми проблемами и неудачами, но скрипачка чувствует музыку сущего. Людей, предметов, явлений. В шипах девочки запуталась птица, умирает с пронзенным сердцем и поет кровавую песню. Кто-то пытался ее уберечь, спрятать изнаночные петли души, а они пробивают ткань жизни, выворачивают наизнанку. Не зря Кондашов так завелся, и Фролова ждет интересная ночь.

Но Бюро не выдаст скрипачку.

Она первая, кто расслышал Грига. Вписала собственные дерзкие ноты в творимую им мелодию. За столько лет холода и одиночества нашлась созвучная Воронцову душа!

Григ кратко вздохнул, нахмурился. Довольно лирических отступлений.

День завершен, на задворках ночи уже чувствуется рассвет, кровавый, как вскрытое горло. Тройной союз заключен. Пора держать ответ пред главой.

Он спрыгнул со стены и очутился под узорчатым двойным окном, чуждым Донскому монастырю. Возле памятной таблички, пояснявшей невеждам, что наличники сняты с Сухаревой башни. То немногое, что осталось от дома. От былой мощи ордена Субаш.

Зыбкое марево окутало Грига, будто растащило на молекулы тело. Миг – и под монастырской стеной остался лишь отзвук мелодии, похожей на гул рассерженных ос.

Нервы сдали, и я расплакалась, совершенно по-детски сорвавшись.

Меня снова догнал липкий страх, накрыло ощущением близкой смерти. От того, что погиб талантливый парень, спевший на свадьбе арию Демона, сделалось так тоскливо, будто он умер из-за меня, подставился под пули, закрыл от кинжалов. Принял удар, предназначенный мне. Если бы не Григ Воронцов…

Называйте его кем хотите: гадом, бедствием, холодной тварью! А он спас меня, слышите, вы! Не хотел, но вывез в безопасное место!

В прорвавшей все барьеры истерике я кричала этот вздор в лицо Фролову. Давясь слезами, вспоминала девиц, ждавших меня в коридоре. Если бы не Григ, где б я была? Ублажала Петра Ивановича? Поиграла бы на скрипочке, покричала в койке, захлебываясь болью и унижением. А потом, как несчастный Ерохин, сорвалась со смотровой площадки гостиницы?

Говорите что хотите, плевать. Агитируйте, умоляйте одуматься. Называйте демоном во плоти. Этот человек – мой ангел-хранитель! И я верю ему, уяснили, Фролов?

– Может, у нас таблеточки есть? – озабоченно бормотал Вадим Никонорыч, роясь в какой-то коробке. – Конкретно накрыло барышню, жаль. Надеялся на конструктив. Ну же, звезда небесная. Немедленно прекратите рыдать! Почему Григорий оказался на свадьбе? Он же не камикадзе, Аля, и из одной симпатии к вам не сунулся бы в этот гадюшник!

– Он и не должен был, – всхлипнула я, отпихивая Обухова с пачкой салфеток. – Ждали Тамару, сестру Воронцова.

– Ого, – как-то хищно оживился Фролов. – Вы и про Тами знаете? Аля, у вас девять жизней? Зовете Тами по имени! Не боитесь с ней встретиться в полночный час и проверить душу на прочность?

– Как услышала, так и зову, – я вяло огрызнулась и шмыгнула носом. Стало немного легче, все-таки есть польза в женской истерике, а то слишком много эмоций скопилось, и хоть бы одна положительная. – Можно мне еще чаю?

Обухов вышел с чайником, а Фролов снова подсунул конфету. За одну не слишком долгую ночь я умяла недельную норму сладкого. Ну и фиг с ним, для кого мне беречь фигуру? Кому я нужна, кроме чудовищ?

– Воронцова приезжала на церемонию, чтоб подписать ваш дурацкий союз, – я швырнула фантиком во Фролова. – Как подруга невесты.

Наверное, я предавала Грига, выдавала что-то не слишком приятное, какую-то мрачную семейную тайну. Но он сдал меня, как ненужную вещь, передоверил агентству. Мысли путались, спотыкались, цеплялись друг за дружку, глаза слипались. У меня не осталось сил. Я так устала, словно жизнь забирали, выцеживали по капле, и скоро сосуд опустеет. Мне хотелось выложить все, что знаю. И уйти отсюда на свежий воздух…

– Аля, очнитесь, голубушка! – мягко позвал Фролов, зажигая какую-то свечечку. – Вы сказали, что Тами прислали письмо? Одна строчка – и все? А конверт?

– Просто конверт без адреса. Разве можно напугать родным братом?

– А это смотря какой брат, – вяло отшутился Фролов. – Ай, как скверно-то, кто б мог подумать. Тройной союз нужен всей Москве, как гарантия от беспредела. Это мирное соглашение, Аля. Пять лет кропотливой работы лучших переговорщиков нашей столицы. Кондашовы пожертвовали счастьем наследницы, орден Субаш, наконец, дал согласие. Тами – идеальный парламентер, но она похотлива и суетна. А ее последний любовник вызывает изжогу у Грига. Выходец из Южной Кореи, тот выкрал у ордена артефакт…