«Родная, наш мир полон магии, но большинство утратило веру. Переплелось лицо и изнанка, исподы бродят среди людей, питаясь их силой и страстью. Плодят себе подобных зверей, мешая кровь голубую и алую. Слушай музыку мира, родная, музыка не обманет, чистый звук не ведает лжи!»

Но музыка была… немузыкальна. Трезвонила снова и снова, протяжными гудками мучила душу. Вскрывала черепную коробку, пытаясь добраться до разума.

Голова гудела, болела. Кажется, я рассадила затылок, когда упала на пол в гостиной. Дверной звонок надрывался, и кто-то упорно долбил кулаком, словно надеялся дырку проделать и посмотреть, что со мною стряслось.

Обухов? Решил в гости зайти?

Не вовремя, господин курсант. Я валяюсь на полу в непотребном виде. Мне бы холодное к голове, чтоб перестала взрываться от звуков, а вы в дверь стучите, как чокнутый дятел.

Я села на полу, осмотрелась. Комната плясала, как скоморох, качалась и прыгала, гремела паркетом. Когда бешеный танец слегка утих, встала, держась за диван, и по стеночке поплелась в коридор, чтобы впустить курсанта. Пусть заварит мне чаю, приготовит поесть и отыщет таблетку в аптечке. А я его поцелую. Потом. Если захочет, как сказано в фильме. Но сначала верну себе товарный вид.

За дверью, распахнутой настежь, обнаружился, увы, не Обухов.

Там стояла растрепанная Элен с покрасневшими от слез глазами. Подруга с трудом давила истерику, напридумывав всякие ужасы, она явно успела меня закопать и крест на могилке поставить.

– И чего ты приперлась в такую рань? – недовольно буркнула я, забыв, что уже далеко за полдень.

Ленка в ужасе уставилась на меня, словно я оправдала все ожидания и готовилась отойти в мир иной. Она спешно шагнула в квартиру, протягивая руку к моим волосам. И сразу отскочила обратно к лестнице, испуганно мельтеша ресницами.

Ей будто удавку на шею накинули, напрочь пережав кислород. Или кислотой плеснули в лицо, таким красным в синеву оно сделалось. Элен прижалась к перилам и придушенно прохрипела:

– Аля, позволь войти! Клянусь, не замышляю дурного. У тебя же кровь в волосах, я помочь хочу, Алька, впусти!

– Проходи, кто тебе не дает? – искренне удивилась я, уступая подруге дорогу.

Что за выступление на вольную тему? Всегда врывалась, как к себе домой, открывая дверь запасными ключами, а тут мнется и умоляет…

Элен вздохнула свободнее, перестала растирать руками лицо. Шагнула за порог, как по тонкому льду, с опаской пробуя паркет под ногами.

– Мне нужен чай, – заявила я, возвращая подругу в реальность. – Компресс на затылок и таблетку от боли. Я сама не могу найти, не помню, куда убрала аптечку.

Ленка освоилась окончательно, деловито прошлепала в кухню. Вынула из морозилки сосиски, приложила к ссадине на затылке. Достала коробку с лекарствами. Подруга всегда лучше знала, где и что у меня лежит. Пять минут, и вскипел электрический чайник, а в прозрачном заварочном раскрылся цветок с ярким жасминовым ароматом.

Жизнь обретала краски и звуки, становилось легче дышать.

– Алька, – строго сказала Элен, возвращая администраторский тон и манеру поучать без малейшего повода. – Мне можешь верить, честное слово. Но на будущее запомни: если кто-то просит о праве на вход, лучше не позволяй. Не разрушай чары порога, это сильный оберег против исподов.

– Сама-то чего? – хмыкнула я. – Сотню раз уже заходила. От тебя не спасает ни порог, ни дверь, ни даже цепочка с двумя замками. Помнишь, мы с Лешкой такие, романтика, свечи, шампанское, он в труселях, я уже без. А тут ты с сериалом и чипсами!

Ленка хмыкнула, вспоминая. Сцена вышла эпической. Лешка лапает меня, как одержимый, норовя пристроить на стол, а Элен жизнерадостно орет в коридоре, что пока этот лох не видит, можем смело схомячить чипсы с беконом! Может, из-за частых явлений подруги Леха меня и кинул? Так ведь импотентом недолго стать.

Элен вроде расслабилась, подмигнула, но сразу пришла в себя. Печально подала мне любимую чашку. Пояснила специально для отупевших:

– Это все в прошлом, Аля. Извини, но сейчас есть браслет. Он обнулил твою жизнь, былые связи и разрешения. Тот парень со свадьбы – дерьмо, но он сделал доброе дело, теперь вижу, что ты под защитой. И ночь провела спокойно.

– Спокойно? – подпрыгнула я, сатанея от белой кипучей ярости. – Ленка, во что ты меня втянула? Говори, кто такой Кондашов! Что еще за Изнанка мира? Меня заперли на ночь в подвалах Бюро, и вообще: кто ты такая?

Элен в испуге уронила блюдце. Осколки разлетелись по полу, дивная аллегория разбитой вдребезги дружбы. Я вспомнила, с кого начался этот ужас. Вновь зазвучал голос подруги, жизнерадостно врущей в трубку о легкой и денежной подработке, всего-то десяток песен сыграть!

Я заплакала, жалко, навзрыд, я ни в чем ее не обвиняла, но Элен присела на корточки, обняла мои ноги и тонко завыла, как ободранная бродячая псина: