Больная, извращённая улыбка расплывается.

Я продолжаю, пока её спина не ударяется о стену. Мокрый шлепающий звук смешивается со стуком душа. От рикошета её тело прижимается ко мне. Наши бёдра соприкасаются, и она издает маленький крик, от которого у меня вспыхивает кровь.

— Скажи мне, чего ты хочешь, тигрёнок. Я выслушаю.

Она тяжело сглатывает.

— Я хочу…

— Что?

Прижимаюсь к её губам, нависая над ними.

Её глаза опускаются до полупомешательства, и она наклоняет подбородок вверх.

Тёмная усмешка вибрирует в моей груди.

— На самом деле ты хочешь, — я сжимаю руки по обе стороны от её головы, чтобы она знала, что не я держу её здесь, чтобы она знала, что она здесь сама по себе, — чтобы я заставил тебя умолять так, как ты умоляла той ночью.

Грейс тихо стонет, и этот звук проникает сквозь мою кожу прямо в сердце. В ванной ещё жарче, чем раньше, и это не связано с паром из душа.

— Ты говоришь, что хочешь света, — я слизываю капли воды с её плеча, мой голос понижается до развратного шепота, — но почему я всегда нахожу тебя в темноте рядом с собой?

Кожа сладка на моём языке, и я лижу её, поднимаясь к уху.

Слова «Я ненавижу тебя» проносятся между её дрожащими губами.

— Скажи это ещё раз. — Шепчу я.

Её глаза светятся гневом и желанием. Странная смесь, которая сверкает как золото, в мягких карих глазах.

— Я. Ненавижу. Тебя.

— Ты ненавидишь меня. — Я провожу пальцами по челюсти и обхватываю ими её горло. — Ты ненавидишь меня…так сильно, что это убивает тебя, не так ли?

Душ становится ещё горячее.

— Грейси! — Голос Мариан разрушает напряжение. — Ты закончила принимать душ? Иди, познакомься со своими братьями.

Лицо мисс Джеймисон напрягается. Она вырывает у меня руки и выбегает из душа.

Когда наклоняется, чтобы взять полотенце, я вижу её великолепный персик. Она быстро заворачивает его в полотенце.

— Мне все равно, что ты здесь делаешь. Мне плевать, чего ты хочешь. Убирайся из моего дома, пока я вежливо прошу.

Я нагло ухмыляюсь.

— Прости, сестренка. Теперь это наш дом. Я буду видеть тебя каждое утро. — Откидываю волосы назад рукой и опираюсь обеими руками на открытую дверь душевой. — Каждый вечер. И каждую… — Я скольжу взглядом по полотенцу: — Ночь.

Она бросает на меня язвительный взгляд и уходит из ванной.

Я выключаю душ.

Моё тело болит как сумасшедшее.

— Зейн? Еда остывает. — Кричит Мариан снизу.

Я привожу себя в порядок, как могу, и выхожу из ванной.

Жгучее пламя лижет мои ноги с каждым шагом. Жар, который я ожидал почувствовать с той девушкой в лесу, теперь здесь. Пульсирует. Ревёт. Требует выхода.

Слова, которые я сказал Финну внизу, снова преследуют меня.

Я больше не гоняюсь за мисс Джеймисон.

Но я не перестал её хотеть.

Эти две вещи могут быть правдой одновременно.

И вот ещё одна правда — она тоже не перестала меня хотеть.

ГЛАВА 17

ГРЕЙС

— Давайте я возьму это для вас.

Зейн обхватывает кружку с кофе моей матери своими длинными, негнущимися пальцами и отталкивается от стола.

— Спасибо, Зейн. Разве ты не милашка?

Мама улыбается ему, попадая под его чары.

Она даже не представляет, насколько он злой.

Насколько развратен.

Насколько презренный.

Если бы она знала, стала бы бросать в его сторону сердечные взгляды? Похлопывала бы его по спине, как будто он хороший мальчик?

— А что насчёт Вас, мисс Джеймисон? — Глаза Зейна впиваются в меня, и я вижу, что он думает о душе. — Вы что-нибудь хотите?

— Нет. — Выдавливаю я.

Его взгляд опускается к моим губам, он такой же тяжёлый, как и его руки на моём горле. Воспоминания густые, тягучие. И они заставляют меня дрожать от отчаянной, ноющей потребности.

Это грязно.

Возможно, противозаконно.

И все же настойчиво.

Я ничего не могу поделать с тем, как сильно хочу его.

И как сильно его ненавижу.

Как сильно эти чувства смешиваются в резком вихре боли.

Если бы дело Слоан не связывало меня здесь, я бы, наверное, сбежала. Подальше от этого города. Подальше от Redwood Prep. Подальше от чёртового Зейна Кросса.

Не потому что мне не хватает самоконтроля.

А потому что он показывает, что я такой же монстр, как и те, кто стоит за убийством Слоан.