Я слышу отказ.

— Спасибо.

Поднявшись, отодвигаю свой стул к его столу и иду к двери.

— Мисс Джеймисон.

Я замираю.

Его глаза горячо смотрят на меня, двумя лазерами сверля моё лицо.

— Если вы вспомните что-то ещё или захотите добавить какую-то информацию, дайте мне знать.

У меня перехватывает дыхание. Почему это больше похоже на угрозу, чем на предложение помочь?

Я выскальзываю из комнаты.

А потом бегу.

Не останавливаюсь, пока не окажусь дома.

Там я запираю дверь своей спальни, дважды проверяя её.

Прижимаю руки к стене, пытаясь отдышаться.

Я веду себя нелепо.

Джарод Кросс — муж моей мамы.

Мой отчим.

Член моей семьи.

Но помимо этого, он ещё и известная личность, мировая легенда и общественный деятель.

Он никак не может быть плохим парнем… верно?

ГЛАВА 15

ЗЕЙН

Я вкатываю свой чемодан на кухню, которая выглядит достаточно большой для показа на TLC.

— Зейн!

Новая жена моего отца обнимает меня. От неё пахнет маслом какао и какими-то теплыми специями.

— Ты рано.

Мариан отступает назад. Карие глаза блестят, она так же тепло приветствует Финна.

У моего брата глаза чуть не выскочили на лоб.

— Вы готовили? — Спрашиваю я.

— Я встала рано утром и начала печь кукурузный хлеб.

Она указывает на столешницу, заваленную блинами, вафлями, кукурузным хлебом, беконом и сосисками.

— Вы все это приготовили? — Спрашиваю я.

— Точно.

— Вы… сами? — Уточняю я.

Финн прочищает горло.

— Думаю, он хотел сказать, что вам не нужно было идти на все эти хлопоты.

— О, мне нравится, когда мои руки заняты, и я хотела поприветствовать вас, мальчики.

Она широко улыбнулась, обнажив все зубы.

Наблюдая за матерью мисс Джеймисон, я чувствую укол вины. Когда папа впервые объявил, что снова женится, я предположил, что она будет такой же, как и все остальные молодые, безмозглые, подражательные модели из социальных сетей, с которыми он изменял маме.

Я ошибался.

Во-первых, Мариан не так уж молода. Она, конечно, моложе мамы, но на её смуглой коже есть морщинки, а одевается она консервативно, без откровенных декольте, татуировок и пирсинга.

А ещё она гораздо теплее других папиных подруг.

И это что-то новенькое.

В её солнечном характере есть что-то притягательное.

Она бесхитростна. Открытая. Тип — «что видишь, то и получаешь».

Я сомневался в каждой женщине, которая влюблялась в отца — ведь он ходячий подонок в коже, — но она, по крайней мере, кажется честной. В нашем мире искренность труднодостижима.

— Почему ты так на меня смотришь? — Спрашивает Мариан, беря в руки лопатку. Внезапно её улыбка сходит на нет. — Вы же не из тех, кто не завтракает, верно? О нет. А я приготовила столько еды.

— Я голоден. — Говорит Финн, садясь на стул.

— Я тоже.

Мариан улыбается и снова обнимает меня.

Я отшатываюсь назад, потрясенный. Наша семья не из тех, кто любит ласку.

Когда мы росли, проводили больше времени с нянями, чем с мамой и папой, и всегда соблюдалась определенная дистанция.

Любовь — это не то, что мы выражаем открыто.

Это не значит, что мама нас не любит.

Она любит.

По-своему.

Но она не раздает объятия, как купоны в местном супермаркете.

— Прости. — Мариан отстраняется. — Я просто… всегда хотела иметь полный дом. И когда Джарод сказал мне, что у него трое сыновей, я сразу представила, как мы все живём под одной крышей и являемся большой счастливой семьей.

Мой взгляд встречается со взглядом Финна. Большая, счастливая семья — это словосочетание никогда не сможет описать динамику Кроссов.

— Я так рада, что вы решили переехать.

— Спасибо, что приняли нас. — Говорю я, поскольку Финн угрюмо молчит.

Мариан смотрит мимо нас на дверь.

— Датч придёт?

— Не сегодня.

— О.

Её губы кривятся в разочаровании.

Датч перевёз Кейди и Виолу жить к себе. Сказать, что ему пришлось тащить Кейди туда, значит, не сказать ничего. Она жаловалась, что вилла слишком большая для трёх человек, но когда Датч указал, что мы втроём живём там без проблем, она сдалась.