— Кто бы мог так сказать? — Перебиваю я его.

Его губы кривятся ещё больше, а края так высоко поднимаются над лицом, что он становится похож на Джокера.

Я выжидающе смотрю на него.

— Широкая общественность. — Медленно произносит Харрис.

Наклоняю голову.

— Широкая общественность — это причина, по которой вы вызвали меня в свой кабинет?

Харрис делает паузу, оценивая меня. Я изо всех сил старалась не быть с ним агрессивной.

За почти год работы в Redwood Prep я ни разу не высказалась на собраниях и не выразила несогласия ни с одной из его политик.

Когда у Каденс и Серены были проблемы, я боролась с ним на каждом шагу, оставаясь при этом настолько послушной и непритязательной, насколько это было возможно.

Он облизнул губы, сдвинувшись так, чтобы показать свое недовольство.

— Вы расстроены, мисс Джеймисон?

— Просто пытаюсь понять, почему я здесь.

— Расслабьтесь. Это дружеская беседа. — Он сверкнул на меня большими зубами. — Не стоит нервничать.

Чуть не фыркаю.

— Хотите чаю? Кофе?

Я бы хотела, чтобы ты перешёл к делу.

— Нет.

Он осторожно переводит взгляд с меня на награды, обрамляющие его стены.

— Вам нравится здесь, в Redwood Prep?

— Все хорошо.

— Для учителя английского языка вы, кажется, не используете описательный язык.

— Мне нравится еда в кафетерии.

Он смеётся, и от этого у меня кровь идёт из ушей.

— Мне любопытно. Почему вы захотели стать учителем?

Я сжимаю пальцы в кулак.

— Я уже рассказывала на собеседовании.

— Расскажите ещё раз. — Харрис поворачивает свой стул ко мне и улыбается. — Пожалуйста.

Моё дыхание вырывается на выдохе.

— Чтение стало для меня спасением от реальности, которая была не слишком привлекательной. Я влюбилась в слова и хотела поделиться этой любовью с другими.

— Мгм. — Он покачал головой. — Должно быть, эта страсть заразительна. Я слышал, что студенты умоляют присоединиться к вашему классу, как будто они не могут насытиться вашей программой. Или, возможно, они не могут насытиться вами.

— На что именно вы намекаете, мистер Харрис?

— Просто пытаюсь понять вас.

— Вы выбрали для этого неподходящее время. У меня урок.

Его глаза сужаются, в них мелькает раздражение.

Мы смотрим друг на друга.

Директор Харрис отходит первым.

— Мисс Джеймисон, мне кажется, что вы хотите мне что-то сказать.

— Что я хочу сказать?

— Я не знаю. Почему бы вам не сказать мне?

Он говорит по кругу, и, возможно, если бы ситуация не была столь плачевной, я бы отправилась с ним на эту прогулку.

Сегодня у меня нет терпения.

— Вы, очевидно, слышали обо мне что-то нелестное.

— Я бы не назвал это нелестным.

— Мне бы хотелось, чтобы вы назвали это как-нибудь иначе.

Его верхняя губа напряглась.

— Это больше похоже на наблюдение.

— Вы заметили, что мой возраст и популярность среди студентов вызывают беспокойство. Возможно, даже слабость. Я неправильно поняла?

Харрис складывает руки на груди.

— Здесь, в Redwood Prep, мы ценим честность, совершенство и приличия превыше всего.

Я почти смеюсь. Что за приличия? Те, которые позволили ему окликнуть шестнадцатилетнюю девушку в десять часов вечера?

— Вы молода и красива. — Харрис показывает на мою юбку-карандаш. — Возможно, учеников смущает, когда они поднимают глаза от учебников и видят кого-то, кто так легко может стать их подругой, а может, и любовницей…

— Директор Харрис.

Он снова сверкнул зубами.

— Простите. Я оговорился. Хотел сказать «их влюбленностью».

Я вся дрожу от раздражения.

— Я не могу контролировать чувства студентов. Я могу контролировать только свое поведение.

— А вы делали это, мисс Джеймисон? — Его голос тихий, вкрадчиво пробирающий меня до костей.

— Делала что?

— Контролировали себя.

Я резко вдыхаю, когда в моей голове проносятся видения той ночи в отеле. Руки Зейна в моих волосах. Его стоны на моих губах. Язык между моих ног. Мои пальцы скребут по теплу его джинсов.

— Да.

Мой голос тёмный, резкий, режущий.

Харрис склоняет голову, покорно кивая.