Проницательные глаза Григория уставились на молодых рудокопов.

— А как с вывозкой? — спросил Артемка.

— Об этом Грохотов позаботится. Толковал я с ним. — Помолчав Туманов продолжал: — Злы мужики на заводчиков. Весь Урал поднимается за царя-батюшку. Один он у нас против дворян и помещиков. Так-то. Вкупе с работным людом свалим Катьку с престола. Заняла она его омманом да лукавством. Нужно, чтоб денно и нощно полыхали плавильни. Без руды они — что человек без хлеба. Поднимайте, ребятушки, рудокопов на святое дело. — Туманов подошел вплотную к парням. — Справитесь с рудой, заводы пойдут, стало быть, и дворян одолеем. Не справитесь — опять под старые порядки пойдем, других дорожек нам нет.

— Справимся, — ответили хором парни и, простившись с Григорием, вышли.

Даниил и его спутники с трудом добрались до рудников. Снежные заносы скрыли лесные тропы и порой кони вязли в сугробах. Приходилось вести их на поводу. Намаявшись за день, друзья решили переночевать в избушке смолокуров.

На следующий день они достигли Шуйды. Буран затих. Через редкие разрывы облаков порой выглядывало зимнее, скупое солнце. Начинался спуск. Даниил слез с коня и посмотрел на лежавший внизу рудник. Резкий холодный ветер, поднимая кучи снега, вихрями кружился в узкой долине, где стоял поселок. Тяжело вздохнув, Кайгородов начал осторожно обходить готовые вот-вот сорваться валуны.

Начали попадаться первые избы. Даниил направил коня к домику, где когда-то жил Автомон. В комнатах было пусто и холодно. Расторопный Артемка наколол дров и с помощью Оськи затопил печи.

Весть о приезде штейгера быстро облетела поселок, и через час в просторную избу набились рудокопы. Стало жарко. От махорочного дыма под потолком висело сизое облачко.

Рассказав о последних событиях, Даниил спросил собравшихся:

— Как решим? Будем браться за руду или ждать, когда приедет Мейер с казаками?

С лавки поднялся старый рудокоп Ефим Глазырин. В семье, кроме него, остались лишь снохи да замужняя дочь с подростком. Сыновья ушли к Пугачеву.

— Чего тут решать? — произнес Ефим хмуро. — С утра я выхожу со своими бабами к забою.

— Ждать нечего, робить надо, — послышался спокойный голос Степана Охохонина — соседа Глазырина. — Заглохнут заводы — добра не жди. Кайло и лопата у каждого есть.

— Давай, Данило, орудуй за надзирателя. А мы всем миром навалимся на добычу, — послышались голоса остальных рудокопов. На душе у Даниила потеплело. Нет, не ошибся он в своих ожиданиях. Старые работные люди, приехавшие несколько лет назад на рудники, молодые парни, уже выросшие здесь, — все они готовы браться за работу. Они заполнят шурфы и забои. И тогда задымят заводы родного Урала, и он, Даниил, будет здесь, в горах, вместе с рудокопами создавать не призрачный, а зримый солнечный город. Нет, бесплодным мечтателем он не будет. Очнувшись от дум, Кайгородов обвел радостным взглядом рудокопов.

— Стало быть, решили. Перво-наперво надо завтра же с утра очистить от снега пожоги, где есть руда. Скоро придут подводы. Тебе, Ефим, — обратился он к Глазырину, — придется вместе с Артемом идти на тяжелый камень. В помощь отрядим несколько человек.

— Степан, — повернулся он к пожилому рудокопу, — назначаю тебя старшим на Зяр-Кускане. У кого нехватка ломов и кирок, надо взять в магазее. Жива она?

— Стоит, — усмехнулся кто-то. — Только Автомон ключ от замка с собой забрал.

— Сломать, — ответил решительно Кайгородов. — Насчет муки и соли заботу будет иметь Осип. Варфоломей утре выезжает к батам. Огни на пожогах должны гореть! — закончил Кайгородов и опустился на лавку.

Когда рудокопы разошлись, он, не раздеваясь, растянулся тут же на лавке. Сказывалась дорожная усталость. Артемка со своими друзьями забрался с вечера на полати и спал богатырским сном.

Даниил проснулся от холода. В затянутое зимним узором окно едва пробивался утренний свет. Кайгородов вышел на улицу. Кое-где в избах топились печи. Сизый дымок подолгу висел над заснеженными крышами, как бы раздумывая, куда направить свой путь. Зябко передернув плечами, штейгер заглянул под навес, где стояли кони, и, подбросив сена, вернулся в дом.

— Эй, други, поднимайтесь! — крикнул он и начал щепать лучину.

Дрова разгорелись. С полатей выглянуло заспанное лицо Артемки, затем показались его ноги. Широко зевнув, парень спрыгнул на пол.

— Чего в такую рань? — обуваясь, спросил он Даниила.

— На рудник пора. Развязывай суму, там, должно, хлеб остался. — Кайгородов сунул в печь котелок с водой.

Артемка полез на полати, достал мешок с хлебом и энергично потряс руки своих друзей.

Утро было безветренное, но морозное. Группы рудокопов направились к забоям. Мороз крепчал. Но люди, разгоряченные работой, как бы не замечали его. Снег постепенно начал отступать от старых пожогов, обнажая заготовленную с лета руду и запасы дров.

В ловких и сильных руках Кайгородова широкая лопата, казалось, беспрерывно мелькала в воздухе. Очищены были подъезды и несколько забоев. Рудник на Шуйде стал похож на растревоженный муравейник. Работали все: женщины, подростки, кто только мог держать в руках лом, кирку и лопату. Валили лес. Огромные лиственницы и ели, подминая под себя молодую поросль, падали глубоко в снег. Вокруг их выросли большие костры из сучьев. Ожил и спящий под белым покровом зимы мрачный Иркускан.

Бородатый, саженного роста Степан Охохонин, прихватив с собой несколько человек опытных рудокопов, очищал дорогу к мощным пластам руды, выходившим на поверхность.