— Ладно, отдыхай с дороги, а с утра будем ставить зубчатку на воротки, — заметил Кайгородов, выслушав Артема, и, одевшись, вышел на улицу.

От горевших день и ночь пожогов над селом висел едкий дым. Зимнее солнце было огненно-красным. Казалось, на вершине Шуйды полыхает огромный костер.

Неожиданно на рудники приехал Григорий Туманов. Вместе с Даниилом обошел забои, побывал на пожогах и довольный вернулся в заезжую избу.

— Не ошиблись мы с Иваном Степановичем, посылая тебя на рудники, — говорил он Кайгородову. — Видать, робил ты не за страх, а на совесть. Непременно отпишу о тебе царю-батюшке. Што просить в челобитной?

— Ничего мне не надо, ни чинов, ни почестей, — опустив слегка голову, ответил Даниил. — Хочу только одного: ехать на ратное дело. Хочу сам себе добыть свободу. А когда придет она, желанная, вернусь на рудники.

Туманов пристально посмотрел на штейгера.

— Что ж, чинить препятствий не буду. Кого советуешь оставить заместо себя?

— Думаю, Ефим Глазырин управится.

— Не супорствую, мужик рудное дело знает. Вот только надо спросить народ. Покличь-ко рудокопов.

Повеселевший Даниил поспешно вышел из избы.

Оставшись один, Григорий задумался.

— Застрял наш полковник Грязнов под Челябой. Пошлю на подмогу работных людей. Скорее управится.

К вечеру заезжая была битком набита рудокопами. От махорочного дыма дышать стало трудно. Потрескивала лучина, бросая бурые отблески на лица собравшихся.

Туманов поднялся из-за стола и слегка пристукнул кулаком. Наступила тишина.

— Приехал я к вам, люди работные, с низким поклоном от самово царя-батюшки. Велел он покликать народ и повсюду бить смертным боем ворогов. Сулит в награду вольную, чтоб владели вы лесами, водами и пашней. Сказывал он, што управлять заводами и камнем станут люди бескорыстные, к народному добру прилежные. Любо ли вам царское веление?

— Любо!

Среди рудокопов началось движение. Казалось, стены обширной избы не вместят мощный гул людских голосов.

Туманов властно поднял руку. Шум постепенно начал затихать.

— Вижу, с большой охотою идете вы на святое дело. Только многим придется остаться здесь, на камне робить неустанно, штоб каждой колышкой бить по врагу. На Челябу пойдет лишь небольшой отряд. Он как снежный ком будет обрастать по пути с Каменного пояса. Поднимется Сатка и Златоуст. Придут на подмогу миясские казаки, станут грудью вместе с вами приписные мужики, устоит ли воевода против силы такой?

— Даст тягу! — с азартом выкрикнул Артем.

— Догоните ли? — улыбнулся в усы Григорий.

— Догоним, — поддержал своего друга Варфоломей.

— Старшим ратником будет у вас Кайгородов, — раздался спокойный голос Туманова. — Глянется ли он вам?

— Што спрашивать? Сызмальства его знаем. Здесь ведь он робил. Давай, Данило, веди на крепость.

— Кого здесь за главного оставим? — Туманов обвел глазами рудокопов.

— Ефима Глазырина!

— Что ж, Ефим — мужик подходящий. Головой и мозолями камень изучил.

Туманов возвысил голос:

— Братушки, неполадок на рудниках еще много. Управитесь ли?

— Управимся! — послышались дружные голоса рудокопов.

— Ладно, так, стало быть, и решили, — произнес довольным тоном Григорий.

Ехать под Челябу вызвались и старые друзья Кайгородова.

— Вместе руду добывали, на поиски ходили, вместе и дворян будем бить, — заявили они Даниилу.

Сборы были недолги. Дня через два после схода небольшой отряд рудокопов оказался уже в Сатке.

К своей радости, Кайгородов встретил там Никиту Грохотова, который с первушанами вез из Воскресенского завода пушки и ядра к Грязнову.

— Вот видишь, где встретиться пришлось, — оглядывая тяжелые снаряды, заговорил неторопливо Никита. — Руду возил на заводы, теперь гостинца супостатам повезу, — ухмыльнулся он в бороду.

— А ты, Никита, в наш отряд вступай, — предложил Даниил.

— Может, и придется. Под Челябой будет видно, — уклончиво ответил Грохотов.

— Туманов здесь не был?

— Вчерась проезжал. Наказывал дождаться вас и ехать вместе.

Завязав свой опасный груз, Никита спросил в свою очередь: