— А ты зачем здесь вертишься? — спросил Никита, налегая на лопату. — Пошто под Кунгур не пошел?

— Девки не отпустили, — бойко ответил парень и, покончив с коробом Грохотова, переметнулся к другому возу.

Утром из заводских труб показались первые клубы дыма. Они повисли над узкой долиной и потянулись вслед уходящему порожняком обозу. Никита, прислонившись к передку саней, изредка понукал коня, который легко бежал по проторенной дороге на рудник.

На рудник обоз пришел на следующий день. Никита разыскал Кайгородова, который в это время налаживал обжиг.

— Ну как, доставили руду? — спросил Даниил, крепко пожимая руку Грохотова.

— Прямо в печь, — улыбаясь, ответил Никита и по-хозяйски окинул взглядом выработку. — Похоже, без нас тут не спали, — заметил он скупо.

— Надо опять отправляться в дорогу. Ждут руду в Сатке, ждут и в Златоусте.

— Вечор оттуда люди приехали к нам на помощь.

— Дремать не приходится. — Никита пытливо посмотрел на молодого штейгера. — А чево ради так бьешься?

— Будто не знаешь? — горько усмехнулся Даниил. — Давно ли гуляла казацкая плеть по твоей спине? Забыл?

— Нет, — брови Никиты сурово сдвинулись.

— Так и я не забываю, — заговорил с жаром Кайгородов. — Вот здесь, на рудниках, в проклятых ямах, прошла моя юность. — Рука Даниила простерлась по направлению северного склона Шуйды. — Видел ли я когда светлые дни? Нет, не было их. Думал, найду счастье в чужедальней стороне, в науке. Ночи недосыпал, голодом сидел — всяко было. Вот и штейгером стал, а все тем же крепостным остался. Могли продать, насмерть засечь. То же самое ждало бы моих детей. А теперь — я сам себе хозяин. Мне никто не связывает руки. Мы поднимаем рудники, а это оружие. Оно принесет нам свободу. Эх, друг ты мой Никита, — рука Кайгородова легла на плечо крестьянина. — Мы оба хлебнули немало горя, пора уже и нам жить по-человечески. Так давай же добывать свою лучшую долю, готовой нам ее никто не даст.

Грохотов в смущении слушал штейгера.

— Мы што, мы люди темные, — начал он медленно. — Знамо, когда прогоним дворян и заводчиков, облегчение крестьянину больше будет. Так народ бает. — Подняв голову, деловито спросил: — Стало быть, на Сатку подводы готовить?

— Да, — ответил Кайгородов и, простившись с Грохотовым, зашагал к шурфам.

Неожиданно Кайгородов услышал отчаянный женский крик. Круто повернувшись, он увидел, как сноха Ерофея Булатова, напрягая последние силы, тянула к себе из шурфа наполненную рудой деревянную бадейку. От натуги лицо женщины было бледно. Даниил понял опасность, которая грозила старику Булатову. В три прыжка Кайгородов оказался возле женщины и, схватив бадейку, которая зацепилась дужкой за выступ, с усилием вытащил ее наверх. Из шурфа вылез старый рудокоп.

— Ну, Данила, выручил ты нас с Дарьей из беды, — заговорил он. — Упаси бог, сорвись бадейка, тогда бы мне каюк.

Кайгородов начал осматривать вороток. Его мысли целиком были заняты валом, на который наматывалась веревка. Бадейка лежала рядом, Даниил подтянул ее к воротку и медленно начал спускать в шурф. Бадейка брякнула, значит достигла дна. Но вал по инерции все еще продолжал кружиться на всю длину веревки.

— А что если сделать механический стопор? Допустим, прикрепим его к левой стойке воротка. На вал одевается плоский железный круг с загнутыми по ходу зубьями. Как ты думаешь, дядя Ерофей? — повернулся Даниил к рудокопу и начал объяснять устройство зубчатки.

— Придумано неплохо. Только хлопот много. Надо ехать на завод, да и там займутся ли? Поди, не до нас им теперь? — Ответил Ерофей.

Два дня Даниил провел дома — готовил чертеж и расчеты, затем выточил модель зубчатки. Дерево попалось крепкое, и модель вышла на славу.

Рано утром он разбудил Артема:

— Вот тебе сверток и бумага. Немедля поезжай в Катав. Явись в контору завода и скажи, чтоб сделали как можно скорее.

Артем посмотрел на лист. На нем был плоский зубчатый круг и отдельно стояк с выемкой.

— Разумеешь? — не дожидаясь ответа, Даниил начал объяснять своему другу. — Этот круг с серповидными зубьями крепится на вал воротка. При его вращении зубья проходят вот этот стопор. — Палец Кайгородова уперся во второй рисунок. — Он закрепляется намертво к стояку и предохраняет бадейку от падения. — Понял?

Лицо Артема расплылось в улыбке.

— Дельно, — произнес он довольным тоном. — А здесь что? — Артем повертел в руках сверток.

— Это модель зубчатки. Без нее завод не будет делать отливку.

— А-а, понятно, — протянул друг Кайгородова и, сунув сверток с чертежами за пазуху, вышел к лошади. Через несколько дней сияющий Артем привез отлитые на заводе детали.

— Там теперь управитель-то из наших. Показал ему эту самую штукенцию, выложил бумаги, жду, што скажет. — «Для рудознатцев и рудокопов сделаем беспременно, потому у нас, — грит, — сними одно обчее дело. Вы, — грит, — ребята, только на руду нажимайте. Да и на других заводах нужда в ней большая». — Помолчав, Артем добавил: — Слышал сторонкой, што сам Григорий Иванович Туманов на рудники к нам собирается. А зачем, не знаю.