Эванс живо поднялся:

– - Ну, конечно, Астрид. Как ты любезна!

Она сжала губы и скрылась в кабине самолета, больше мы ее не видели. Неплохо придумала: там, укрывшись от ветра и холода, она могла преспокойно наблюдать за нами, либо столь же хладнокровно не обращать на нас внимания. А мы не могли видеть нашу мучительницу. Нам оставалось только бояться ее.

Втроем -- Дег, Эванс и я -- мы немного поразмялись на плоскогорье, где приземлился самолет. Было странное ощущение -- словно мы заново обрели наши ноги, почувствовали ступни. Природа не казалась теперь такой уж отчаянно враждебной.

Но все же вокруг была разлита какая-то бесконечная печаль -- должно быть из-за мертвенной бесцветности и странной угловатости и неподвижности этих камней, непонятно откуда взявшихся тут. Я охотно осмотрел бы все плоскогорье и, может быть, даже забрался бы на продуваемую ветром вершину нашей горы. Печаль, меланхолия тоже имеют особое очарование. И в этой тишине, в этом окаменевшем уголке мира казалось, что...

– - Чертовски странное место, -- заметил Дег.

Нет, я так и не нашел слов, чтобы передать свои ощущения. Камни, воткнутые в лаву, были словно оплавлены каким-то адским пламенем, будто чудовищный смерч пронесся здесь, мгновенно преобразил все вокруг, сделав и камни, и почву еще более ирреальными, чем прежде. И еще -- я заметил это только теперь -- на земле виднелся какой-то неглубокий след. Нет, это была не трещина, как подумал я с первого взгляда. Казалось, по плоскогорью прошелся какой-то гигантский плуг, оставив глубокую борозду, края которой с веками, а может и тысячелетиями, сгладились под ветром, снегом... Я проследил, куда уходит эта борозда. Она начиналась на краю плоскогорья и терялась среди черных камней.

– - Что это вы рассматриваете?
– - встревожился Эванс.

– - Вот этот след.

– - А... действительно, какой-то след.. какого-то механизма, наверное...
– - он усмехнулся, -- танка... либо ракеты, которая вместо того, чтобы взлететь, волочилась по земле... Да, к чертям собачьим, какое мне до всего этого дело, когда один из этих ящиков набит долларами?
– - И так как я даже не повернулся, он загородил мне дорогу.
– - Ну так что? Вам это неплохо удалось, господин Купер?

– - Удалось? Что?

– - Как -- что? Оторваться от ящика со взрывчаткой...
– - Он улыбнулся с видом заговорщика.
– - А что теперь собираетесь делать?

– - Я уже говорил вам. Буду ждать, пока прибудут тупамарос.

– - Господин Купер, -- вмешался Дег, -- не перестававший осматриваться.
– - Мы с вами видели немало необычных мест, не правда ли? Однако мы никогда еще не оказывались в таком чертовски загадочном уголке, никогда. Мне не доводилось бывать в эпицентре атомного взрыва, но, я думаю, он не очень-то отличается от этого...

Коротко звякнули колокольчики тревоги. Я удивленно посмотрел на Дега:

– - А я видел эпицентр взрыва... да... Дег, это место действительно не очень-то отличается от него... Как будто пламя...

Эванс взял меня под руку.

– - Послушайте, Купер, -- предупредил он, -- я не позволю водить себя за нос. Вам не удается заморочить меня болтовней о здешнем пейзаже... Давайте поговорим о них.
– - Он показал большим пальцем через плечо туда, где стояли ящики.
– - О долларах. Итак, какой у вас план?

Свет, вспыхнувший еще раньше в его глазах, по-прежнему пылал. И даже еще ярче, как мне показалось.

– - У меня нет никакого плана, -- ответил я.
– - Если вы думаете, что я пытаюсь обмануть Астрид, то ошибаетесь. Я ничего не стану предпринимать против нее. Я не полицейский. и тем более не отпрыск какой-нибудь богатой южно-американской семьи, готовый насмерть сражаться с тупамарос.

– - Но какое вам дело до политики? Там запрятан миллион долларов!

– - Верно. Но деньги эти принадлежат господину Мак-Кею.

– - Что?
– - удивился Эванс.
– - Нет, вы ошибаетесь. Они больше не принадлежат ему. За этот миллион он выкупил жизнь своего сына, а значит, потерял свои доллары. Когда вы покупаете галстук и тратите пять долларов, господин Купер, эти деньги вам больше не принадлежат, поэтому...

Мне стало невыносимо скучно. Мне еще не доводилось иметь дело ни с какими сокровищами. Я полагал, что это довольно интересно, а оказалось, чертовски пакостно. Нет ничего скучнее человека, жадного до денег. Я прервал его, давая понять, что хочу закончить разговор:

– - Выходит, миллион этот принадлежит тупамарос, честно заработавшим его.

Он схватил меня за руку.

– - А... вот как? Тупамарос?.. Значит, вы с ними заодно? Хотите...
– - он задохнулся от волнения.
– - Хотите помочь революции в Южной Америке? Вы -сотрудник газеты, которая всегда защищала... законную систему и...

– - Эванс, ради Бога! Я ничего не могу сделать ни для южно-американской революции, ни против южно-американской революции. Оставьте, пожалуйста, мою руку.

Он повиновался. Отошел на несколько шагов в сторону. И вдруг улыбнулся.